Да, странно: будучи при убежденье,
что даже пес домой приходит околеть,
умчался зимнею порой Есенин
аж в Ленинград, чтоб шею в петлю вдеть!
И не пропойца горький уж такой он,
чтоб где-то умереть, не видя мать.
К тому ж в рубашке русской под иконой
хотел он перед Господом предстать.
И мог ли он посмертные заботы
с доставкой тела причинить родным?
И разве кончить жизнь в Москве не смог бы?
Знать, был причиной тайною тесним.
Его сундук огромнейший с вещами
о том красноречиво говорил,
что жить на новом месте намечал он,
с собой покончить не намерен был.
Возможно, над собой сгущенье тучи
поэт душой сверхчуткой ощутил...
Да оказался Ленинград не лучше:
навеки в мрак и тайну погрузил.
И средь свидетельств спутанных светлеет
смела поэта Князева строка,
что "на рубахе только кровь чернеет,
а полоса на шее не видна".
Не в том ли суть: жизнь новая в России?
Космополитом русский дух стеснен.
Поэт не дал забыть, кто мы такие,
мешал, видать, кому-то - и казнен.
- - -