Уже в который день, я наблюдаю, перегнувшись
через пролет, как муха, севшая на плетень,
отправляется в долгий полет;
Цветет магнолия под моими окнами,
в загородных домах, порой, не нужны даже стекла;
Память стерта и блекла, но имеет свойство-
воспроизводить предо мной твои черты.
Двойственность разрывает напополам,
Отшвыривая кусок романтизма к цепям,
А цинизм - к бутылке.
Мы снова встретимся и глянем все так же пылко
друг другу в глаза. Твоя красота не увянет,
Но это лишь для меня, а жаль...
Когда это будет? - возможно, чрез месяц;
Возможно через год. (надеюсь хоть не стотелье)
Так вот; про то, что сейчас у меня, рассказать в двух
словах, все равно, что открыть невыдержанный коньяк.
Благими намерениями вымощена дорога в ад,
Тогда, какими же в рай? - Кавардак.
Цели преследуя благие, я остаюсь наедине с миром:
Сижу на лавчонке, передо мной старый театр,
Не видавший ремонта со времен Лядова.
Колоны все так же красивы, но треснут фронтон
за неидеальностью мира по ту сторону окон.
И я, как человек искусства, искуственнен на процент
присутствия Сатаны в душе, но об этом - потом. Туше!
А муха летает, не терзая себя мыслью о том,
как жить, полюбив тебя. Она-то в тебя не влюбится,
Ей по нраву мухи другие на улицах;
А я - человек. Если дозволенно так судить о себе
в разлуке. С точки зрения же счастливых-
предоставлен себе. С точки зрения жизни - обреченный на муки.
На театр глядя, я представляю виллу: там мы рядом, обнявшись.
А пока, каждый день, по сути - день терпилы настоящий.