Я хороший оратор, и думаю, что замечательный публицист.
Пока многие брюхом к верху всплывают, я люблю себя, как нарцисс.
Я веду свои мысли стаей, чтоб испить из истока основ.
И слова свои заколачиваю, как сваи. Так что, будь осторожней и будь здоров!
Эти термины про «все чудесно» мной давно заучены наизусть.
Чтобы вам, на меня глядя лестно, не увиделась моя грусть.
Я смотрю, как же вы все мечетесь - подороже себя бы продать.
Вам бы помнить - бездушие лечится, когда есть что душой назвать.
Когда где-нибудь не в апреле, вы проснетесь - а солнца нет.
Нет за окнами пений, трели, да и окна не отпереть.
Когда сердце заноет дико и захочется закричать.
И откроется рот ваш тихо, только звука ему не издать.
Незнакомое чувство, странно, что-то ноет в груди твоей.
Изымается, изнывает, в ребра бьется как воробей.
Так и есть вот она – проснулась, и кричит в глубине – убей.
Обезумев от груза побед, что вершил ты всю жизнь над ней.
Так и есть, она существует, нету твари, чтоб без души.
В стену лезь, и бросайся с балкона - её голос не заглушить.
Тяжело ей, безумной, не правда, ль?! Кто бы выручил, спас, да помог?!
Так вот чувствуй ее и помни! В ней когда-то гнездился Бог!!!
Я не злая, я от рожденья сорок дней не могла молчать.
Все-то думали наважденье. Как так может ребенок кричать.
И толпились врачи у кроватки. И пытались недуг разгадать.
Лишь прабабушка маме украдкой прошептала - «Ей есть что сказать»
Я с тех пор помню каждую малость, что была и тогда, да и до.
Сколько б жизнь под себя не ломала, ей всегда отвечаю одно:
«Дорогая, я помню все лета, что душа моя прожила.
Я в ней столько скопила света. Не страшна мне вселенская мгла.
Помню лица людей с прошлых жизней, узнаю их сегодня в толпе.
Потому я смотрю с укоризной, и люблю говорить о себе.
Потому что я помню минуты. Когда смерть приходила. Не раз.
И оставила след на запястье, что ношу под браслетом из страз.
Когда ты меня волочила, когда я умирала в себе.
Когда брались откуда-то силы, не предать, что даровано мне.
Когда «осликом глупым» толкалась в человеческое плечо.
Человек предавал меня жадно, да и было ему нипочем.
Сознаю все твои я науки. Я отличница в школе твоей.
На земле этой нет уже муки, что нельзя пережить, став сильней.
Только знаешь, тебе как достойному, самой высшей из лиг палачу.
Я скажу - я устала ужасно. Ничего, что и тут не смолчу?!
Мне ведь можно побыть чуть-чуть хрупкою, да и с кем, если уж не с тобой.
Откровеньем на честность ответь мне – кем объявлен мне этот бой?!
Отчего свою душу влачу я, все четыреста двадцать шесть лет.
Свою душу сама я врачую, и не знаю над нею побед.
Я ее ни на что не меняла. Как могла отбивала от тьмы.
И всегда-всегда избегала в голове у себя я тюрьмы.
Не была я невольницей в общем, у злых козней твоих никогда.
Не кричала, и не бесновалась, когда вновь приходила беда.»
Улыбнулась мне жизнь, промолчала и скатилась скупая слеза…
«Хотя знаешь - не отвечай, нет. Мне понятна моя стезя.
Есть во мне все ответы и даты, что венчают начала с концом.
Дальше куй из меня солдата, буду бравым твоим бойцом»
(с) 19.05.12. Рамазанова П.Ш.