Ребенка очи засверкали, и где-то там, в тиши ночной….
Мой друг, ты помнишь, мы мечтали, мы точно грезили с тобой
В разбитой нежилой квартире, гуляет ветер, скрип петель,
Там точно мы с тобою жили, мечты, оставшись без потерь.
Теперь забыто всё, исчезло, мой затерялся карандаш,
Да только этот миг чудесный купцу арабу не продашь…
Завернут он в простой бумаге, дверной истошный, будто крик…
Тот скрип, что мы с тобой слыхали, тот самый важный, чистый скрип.
Как стон из кельи раздается, но заставляет жить порой…
Порою плачет иль смеётся, нас заставлял дышать игрой.
Опасность снова возбуждала, потеря лишь искала шанс,
Но ты… раздетая бежала, рвалась, последний дилижанс.
И крик ребенка, хруст бумаги, хрип уж разболтанных сапог,
Не прибавляло нам отваги, не уменьшало нам дорог.
Но лишь даров что получали, что пили, вдруг поймав мы край,
Порою искренне желали, осуществляя сущий рай.
И пусть кричит юнец последний, пусть льется песня его слов,
Быть может славный, он в передней в парадной, встретит мудрость снов.
Когда вдруг вырастет принцесса, когда окрепнет вдруг рука…
И будет стан не тронут бесом…. Впитает мудрость ветерка.
Посвящено: Екатерине Кирьяновой