Если свериться с картой небес, мир не так уж велик.
Старый ящик Пандоры стал просто коробкой для хлама,
Где хранятся наборы шрифтов ненаписанных книг
И набросок не то Леонардо, не то пентаграммы.
Как-то сами собой на поверхность всплывают слова,
Сами вяжут друг друга узлами тугих междометий.
Эта жизнь ненова, но и смерть на миру ненова –
Такова и канва, и сюжетная ломка столетий.
А грядущее что? А грядущее – грёзы химер,
Отраженье зрачков этих стражей соборов и башен.
Как поверженный в прах повседневных забот Гулливер
Дремлет ангел покоя, в своей безмятежности страшен.
А дожди, как стальные решетки на окнах больниц,
Где скучающий Хронос грешит иногда перемоткой.
И изрядно подросший лысеющий Маленький принц
Всё шевелит припухшей губой над вторым подбородком:
«Мы в ответе за тех, мы в ответе за тех, мы в отве…»
Те ли эти – ему самому глубоко безразлично.
И, утратив значенье, слова, подражая листве,
Опадают под ноги кого-то, кто зло и цинично
Пересёк горизонт, как давно пересохший ручей,
Безответно проникшись натурой и внешностью лисьей...
Оставаться собой всё равно, что остаться ничьей,
То есть, как и слова, унаследовать будущность листьев.