Buttons.
I have been watching the war map slammed up for advertising in front of thenewspaper office.
Buttons—red and yellow buttons—blue and black buttons—are shoved back and forth across the map.
A laughing young man, sunny with freckles,
Climbs a ladder, yells a joke to somebody in the crowd,
And then fixes a yellow button one inch west
And follows the yellow button with a black button one inch west.
(Ten thousand men and boys twist on their bodies in a red soak along a river edge,
Gasping of wounds, calling for water, some rattling death in their throats.)
Who would guess what it cost to move two buttons one inch on the war map here in front of the newspaper office where the freckle-faced young man is laughing to us?
Carl Sandburg
Кнопки.
Я смотрел на карту,пристально изучая,
После она появится в прессе,
Ее критикуют ,спорят и обсуждают.
Множество кнопок –
Красных, желтых и синих-
Их можно подтолкнуть,подвинуть.
Веселый малый, солнечный, с веснушками,
Зовет кого-то на лестнице, с шутками.
В этот момент кем-то подвинута кнопка
Всего на дюйм,
Потом черная ,-
Всего на дюйм...
На берегу десять тысяч парней лежат,
В красном месиве их тела дрожат.
Задыхаясь от ран, просят воды,
В горле клокочет, смерть впереди.
Кто мог бы предположить,
Что всего на маленький дюйм,-
Крохотный,на карте не разглядеть,-
Только две кнопки переместить...
И могли отодвинуть смерть,
Мимо парня с улыбкой пуле бы пролететь.
Карл Август Сэндберг
Chamfort.
There's Chamfort. He’s a sample.
Locked himself in his library with a gun,
Shot off his nose and shot out his right eye.
And this Chamfort knew how to write
And thousands read his books on how to live,
But he himself didn’t know
How to die by force of his own hand—see?
They found him a red pool on the carpet
Cool as an April forenoon,
Talking and talking gay maxims and grim epigrams.
Well, he wore bandages over his nose and right eye,
Drank coffee and chatted many years
With men and women who loved him
Because he laughed and daily dared Death:
“Come and take me.”
Carl Sandburg
Чамфорт.
Вот Чамфорт. Он – образчик.
Он закрылся в библиотеке однажды,
Чтоб пустить себе пулю в лоб,
Выстрел пришелся в нос,надо же,
Он выжил, но остался без правого глаза.
Но Чамфорт умел писать,
Тысячи любят его читать,
Учатся по книгам его жить,
Но сам он толком не знал -
Ни как жить,ни как умирать.
Прохладным апрельским утром
Его нашли на ковре в красно-кровавой луже.
Он умел поболтать, из него сыпались шутки
Или мрачные эпиграммы.
Хорошо, что лицо прикрывала повязка -
Через нос и по правому глазу.
Так он пил кофе и болтал много лет,
Все любили его,
Потому что он высмеял смерть:
“Ну,приди и возьми меня!
Не посметь?”
Карл Август Сэндберг
Chicago Poet.
I saluted a nobody.
I saw him in a looking-glass.
He smiled--so did I.
He crumpled the skin on his forehead, frowning--so did I.
Everything I did he did.
I said, "Hello, I know you."
And I was a liar to say so.
Ah, this. looking-glass man!
Liar, fool, dreamer, play-actor,
Soldier, dusty drinker of dust--
Ah! he will go with me
Down the dark stairway
When nobody else is looking,
When everybody else is gone.
He locks his elbow in mine,
I lose all--but not him.
Carl Sandburg
Поэт из Чикаго.
Я никому не сказал:” Привет!”
Я просто в зеркале его увидел,-
Он мне улыбался – и я в ответ.
Он собирал на лбу морщины,
Хмурился – я в ответ.
Всё,что я вытворяю, он повторяет.
Я сказал:” Привет, я Вас знаю.”
Я солгал, его я совсем не знал.
Ах, этот в зеркале человек!
Лгунишка,актер,поэт,
Мечтатель,дурак,
Солдафон, пьянчужка ничтожный,прах---
Ах, он пойдет вслед за мной
По лестнице темной, пустой.
Когда никого не будет рядом,
Когда никто не окинет взглядом.
Он подопрет мой локоть,
Когда не останется никого,
Я всех потеряю - но не его.
Карл Август Сэндберг