Мы ходим друг за другом долгое время.
Я закупорила свою злость с вяленым мясом.
Ты на вершине ребёнок. А я в это время
в ручье холодном, куда привела тебя властно.
Я закупорила свою злость с вяленым мясом.
Ты женщина с высунутым языком в агонии
в ручье холодном, куда привела тебя властно.
Ты женщина с весенними водяными ладонями.
Ты женщина с высунутым языком в агонии.
Я женщина, кто звуки отождествляет.
Ты женщина с весенними водяными ладонями.
Я женщина, кто всё повторяет.
Ты женщина, кто звуки отождествляет.
Ты женщина, кто строит слова длинные.
Ты женщина, кто всё повторяет,
сложив свою ладонь в кулак и в глине.
Я женщина, кто строит слова длинные.
Ты женщина, кто лепит, и кто ваяет
поильный сосуд своим кулаком в глине.
Я женщина с камнями в моих карманах.
Я женщина, кто лепит, и кто ваяет.
Я была ребенком, кто знал имена.
Ты ребёнок с камнями в твоих карманах.
Ты девочка в клетчатом платье изо льна.
Ты женщина, кто знает все имена.
Ты могла летать в небе, детка.
Ты девочка в клетчатом платье изо льна
как обезьянка верх ногами в клетке.
Ты могла летать в небе, детка,
над луной, размахивая руками в плясе,
как обезьянка верх ногами в клетке.
Ты – ребёнок, кто ест мясо.
На седьмом небе, размахивая руками в плясе,
пернатый гоблин кличет свою сестру.
Ты – ребёнок, кто есть мясо
волчица охотится и жуёт добычу свою.
Пернатый гоблин кличет свою сестру:
«О, ты храбрее, чем твоя мама, я знаю.
Волчица охотится и жуёт добычу свою.
О чём же ты плачешь сейчас, дорогая?»
О, ты храбрее, чем твоя мама, я знаю,
и я не какая-то там робкая дева:
о чём же ты плачешь сейчас, дорогая?
Мои ладони чешутся от скользкого гнева,
и я не какая-то там робкая дева.
Ты женщина, о которой не могу сказать в это время;
мои ладони чешутся от скользкого гнева.
Ты наследница расцарапанных коленей.
Ты женщина, о которой не могу сказать в это время
той женщине, которую я очень хочу любить.
Ты наследница расцарапанных коленей:
омой их в горной воде, чтоб о боли забыть.
Той женщине, которую я очень хочу любить
пусть женщины, которыми ты могла бы стать,
омоют колени в горной воде, чтоб о боли забыть.
погладь их удивленные лица под стать.
Те женщины, которыми ты могла бы стать
маска страха Поганой Мамани
погладь их удивленные лица под стать
в серебристо расцарапанном зеркале ванны.
Маска страха Поганой Мамани
рассыпается на мелкие кусочки глины,
тонет в серебристо расцарапанном зеркале ванны.
Ты Маленькая Разбойничья Девчонка, кто мило
крошит на мелкие кусочки, щепотки глины
её друг дает ей острый ножик дальше.
Ты Маленькая Разбойничья Девчонка невинно
была бы любой ведьмы дочерью младшей.
Наш друг даёт тебе острый ножик дальше
показывает, как открывается он, не дрожишь.
Была бы любой ведьмы ты дочерью младшей
золотой и бесстрашной, как ты? Ты бежишь
и показываешь, как открывается нож, не дрожишь.
Ты на вершине ребёнок. А я в это время
Золотая, бесстрашная, как ты. Ты бежишь
и мы ходим друг за другом долгое время.
Marilyn Hacker
(born 1942, is an American poet, critic, and reviewer)
Iva's Pantoum
We pace each other for a long time.
I packed my anger with the beef jerky.
You are the baby on the mountain. I am
in a cold stream where I led you.
I packed my anger with the beef jerky.
You are the woman sticking her tongue out
in a cold stream where I led you.
You are the woman with spring water palms.
You are the woman sticking her tongue out.
I am the woman who matches sounds.
You are the woman with spring water palms.
I am the woman who copies.
You are the woman who matches sounds.
You are the woman who makes up words.
You are the woman who copies
her cupped palm with her fist in clay.
I am the woman who makes up words.
You are the woman who shapes
a drinking bowl with her fist in clay.
I am the woman with rocks in her pockets.
I am the woman who shapes.
I was a baby who knew names.
You are the child with rocks in her pockets.
You are the girl in a plaid dress.
You are the woman who knows names.
You are the baby who could fly.
You are the girl in a plaid dress
upside-down on the monkey bars.
You are the baby who could fly
over the moon from a swinging perch
upside-down on the monkey bars.
You are the baby who eats meat.
Over the moon from a swinging perch
the feathery goblin calls her sister.
You are the baby who eats meat
the bitch wolf hunts and chews for you.
The feathery goblin calls her sister:
"You are braver than your mother.
The bitch wolf hunts and chews for you.
What are you whining about now?"
You are braver than your mother
and I am not a timid woman:
what are you whining about now?
My palms itch with slick anger,
and I'm not a timid woman.
You are the woman I can't mention;
my palms itch with slick anger.
You are the heiress of scraped knees.
You are the woman I can't mention
to a woman I want to love.
You are the heiress of scaped knees:
scrub them in mountain water.
To a woman, I want to love
women you could turn into,
scrub them in mountain water,
stroke their astonishing faces.
Women you could turn into
the scare mask of Bad Mother
stroke their astonishing faces
in the silver-scratched sink mirror.
The scare mask of Bad Mother
crumbles to chunked, pinched clay,
sinks in the silver-scratched mirror.
You are the Little Robber Girl, who
crumbles the clay chunks, pinches
her friend, givers her a sharp knife.
You are the Little Robber Girl, who
was any witch's youngest daughter.
Our friend gives you a sharp knife,
shows how the useful blades open.
Was any witch's youngest daughter
golden and bold as you? You run and
show how the useful blades open.
You are the baby on the mountain. I am
golden and bold as you. You run and
we pace each other for a long time.