Мне от тебя до остановки - десять тяжек.
совсем не тяжких, но тяжелых.
Медленная звезда пролетая над Красной горой обязательно всматривается в окна.
А вдруг она там?
Укутана в полоски, растрепана и мерит подоконник обнаженным телом?
Вдруг там и он, на кухне возится и весело о невеселом напевает?
Вдруг все сложилось, разложилось, одуванчиком через асфальт пробилось?
Кто их знает.
Вырвать бы ад этот из биографии.
Закопать все ненужное, всех ненужных,
зарыться бы в плечи друг другу.
Любимых книг пугает шелест,
нашептан нам сюжет, конец подсказан, выстрадан, расписан в мелочах.
Он топиться то в водке, то в чаях,
она же говорит (спокойно так):
"Был ты и лето. Зонт и черный капитан. Теперь у меня барбитураты, опиаты и другие сахарозаменители."
И вроде бы понятно, сахар -ты.
Но что-то в этом сравнение не так.
Как будто тебя не распробовали и выплюнули не проглотив.
Из панацеи в плацебо разжаловали.
Как жить будучи Маленьким Принцем в душе и звонким куполом по сути и природе, узнав что роза - не настоящая?
До медленной звезды теперь не дотянуться.
Катастрофически. Ты слышишь?
Катастрофически мне больно быть собой, но той которой надо - даже не пытаться.
Ты повторяешь все одно:
Не отрекаются любя.
А я добавлю (но не вслух):
не разбиваются о воду.