Она любила лилии белые
И ненавидела сильно мужчин,
Прожигала дни свои скверные
В написании новых былин.
Ее красная губная помада
Была розой на ярких губах -
Комплиментов чужих ей не надо:
Она знала себя на словах.
Ее черное вечернее платье,
Женский шпилек навязчивый стук
Проходили собою в проклятие
Тонких нитей душевных век мук.
За число номер семь сигарета
И бокал дорогого вина
Заменяли душевное лето,
Наполняя собою сполна.
Ей не надо заезженной Англии
И сигар в габаритных домах -
Задыхалась от жизненной падали -
Только память помой на словах.
Дорогой аромат "Kelvine Claine",
Жженый мат из накрашенных губ,
Ей когда то давно "Mine Klaine"
Не сказал ни один рядом труп.
Она чихала на толпу с потолка,
Прожигая сигаретной смолью известку
Ее судьба всегда была не легка -
В одну жирную и черную полоску.
Она знала всегда себя до тонкостей
И никто ее не мог так знать
Да плевала она на монашеские все скромности,
Что прохожие могли предъявлять.
Черное вечернее платье
И в руках элегантный цветок,
"Психозное" нервов проклятие,
Жажда водки проделать глоток.
Она просто ее возбуждала,
Возбуждения другие глуша,
Она пьяной и красивой мечтала
Всегда быть чуть куражась, шутя.
Черной бестией вокруг нее кружится
Энергетический мощный заряд
И душевный покой сразу крушится,
Чего желает какой нибудь гад.
Она любила лилии белые -
Французких монархов цветы,
Прожигала дни свой скверные
На волнах собственной красоты.
Комплиментов чужих ей не надо:
Она знала себя на словах,
Видала в гробу она каждого гада,
Ее красная губная помада
Была розой на ярких губах.