Что я успела узнать об этом автобусе,
мчащемся
мимо цветов на обочине,
мимо маленьких злых штопоров пыли,
мимо, мимо,
пока я думала о колонии микробов,
греющихся и растущих под пальцами
на горячем металле поручня?
Зачем, впрочем, задаваться вопросами о придорожном цветке,
если тут, в автобусе,
старуха везла оранжевые лохматые комки,
оторванные от ножек, обесточенные,
нанизанные на нитку,
говорящие "namastE",
целующие мой локоть разбухшими, влажными то ли от росы,
то ли от старухиного пота, губами.
Их название, знакомое с детства, затерялось тоже.
Я даже не выяснила толком маршрута.
Среди непроговариваемых названий
не видно было моей остановки,
но, очевидно, автобус все-таки
позаботился обо мне,
поскольку пишу эти строки из места, которое я зову
домом.
Был и другой в моей биографии,
деревенский, автобус,
только тогда, в первом, не зияла разделительная черта
между маленькой мужской
и большой женской половиной.
Я стояла, неожиданно высокая,
на невидимой полосе между ними-
женщина, одетая, не как женщины,
и решительная, как мужчина.
Americana- для мужчин,
для женщин- puta,
крадущая их мир.
Но и этот автобус
(ох, и натерпелась же страху)
не подвел, доставил.
Водители знают, куда мне надо,
или я привыкаю к новым местам,
новым мирам,
новым правилам
в их неуловимой похожести?
Иногда спрашиваю себя:
из того ли пишу дома, из которого
вышла с утра?
___
Фото автора