I.
Поют, не постигая партитуры,
но техника – партер бросает в дрожь;
любитель лож в гримёрную не вхож,
а если вхож, то ассистентки дуры.
Надейтесь, веруя, а верьте в падежи,
один падёт, другой пюпитр подхватит;
я не люблю квадратный суммой катет,
как жить в квадрате, Пифагор, скажи.
Смычки скрипят, втирая канифоль
на всё согласным небезгласным струнам;
куда, Гарун, сегодня вход по рунам,
от урн с волшебным прахом нас уволь.
Овальны сад, фасад и кабинет,
но угловаты квартиранты явно;
здесь Калибан употребляет фавна,
а нимфа плавно делает минет.
Менять в ходу провисшую струну,
не доиграв трёх тактов в увертюре,
немыслимо, скажите этой дуре,
идя ко дну, не колебать страну.
Как странно чёрный конь воронит кон,
ему вожжа, мой дож, под хвост попала:
кому страшны отставка и опала,
на шпалах Анна, обомлел балкон.
Балканы порох запасают впрок,
на стеллажах сигнала ждёт селитра;
умножим мощь кубического литра
за запятой, вогнувшейся в курок.
Урок истёк, учебники в кусты,
немногих держит под гипнозом память;
кровь вычерпаем ёмкими ковшами,
глаза пусты, а дренажи чисты.
II.
Как жаль, что стар и ограничен сроком,
и должен переимчивым сорокам
внимать и безупречно подражать;
кто вовлечён, не обречён, однако,
копировать до -надцатого знака,
рожать клише, дрожать, не возражать.
Я создан, чтоб скользить между полотен,
ваш мир веществен, явственен и плотен,
и плоть ему недальняя родня;
кто против, пусть смеётся, скосоротив,
иль бьёт в скулу, скалу скуловоротив,
теченью рифм препоручив меня.
III.
Вот так, вращая винт из терций, кварт и квинт,
я ввинчиваюсь в суть бессудным сутенёром;
никто не жаждет быть литёркой, но онёром,
свободным звонарём, жующим peppermint.
IV.
Скисало молоко и окислялся шпат,
мы в клевер забрели, нам распирало вымя;
моимиимиом – усильями моими
обрёл свой палиндром благонадёжный пат.
Нет правды ни в костях, ни в фасциях, ни в связках,
а дух смущён и сир вечернею порой;
качая завитой лукавством головой,
что скажете, мессир в сиреневых подвязках?
Что скажете, когда под опереньем скупо,
но внятно и пестро толкается перо,
в чернильницу смотря смешливо и остро,
фаланги теребя без малого у трупа.
Не скажет ничего измышленый герой,
поскольку мёртв и нем ему внушавший автор;
врезает в горизонт заря немое завтра,
озвучит ли его незрячее перо…
Soundtrack: Gene Harris, Nobody Knows You When You’re Down and Out.