***

На скошенном сене, душистом и терпком,
На пепле горевших веками костров,
Лежала я, сломлена солнцем и небом,
Подбитая птица далёких ветров.
Мне зелья налили, с полынью и хмелем,
Я крылья сложила и снился мне сон.
Мне снились дороги, и люди, и трели,
Казалось мне будто у птицы есть дом.
И спать бы мне вечно, но крики забавы,
Безумье и рокот звучали над мной.
И земли дрожали, и травы шептали:
"Проснись, это ветры пришли за тобой".
И ветры схватили безвольные руки,
И горечь отравы в ничто унесли.
И не было хуже и сладостней муки,
Чем порванным крыльям взлетать от земли.
Хоть горечь ушла, но отрава осталась.
Пусть зелье забыто, но помнится сон.
Не крылья, а руки мне ломит усталость;
Не волю ищу я, а брошенный дом.
"У птицы нет дома" - мне ветры смеются,
"Нет дома у птицы", зовут облака.
"У птицы, у птицы", - им вторят зарницы,
"Но дом человека не тронут века".
...И вновь травы шепчут мне в сон небылицы,
И хмель с полыньёй мне помогут гадать:
Быть может, то девою хочет быть птица?
Быть может, то деве хотелось летать?...