Мои Снегири
Я впервые увидел их
В тех еще, восьмидесятых,
Когда меченый дьявольским
Или масонским клеймом
Некто Горби манил
всех нас в рай европейского сада
И хозяину клялся
он сердцем России - Кремлем.
Я не главный герой
был в задуманной дьяволом драме,
И мой голос тогда
не вплетался в восторженный хор.
Я над русской рекой,
на обрыве, продутом ветрами,
Снегирей северов
Запускал в леденящий простор.
А с московских дерев
опадали последние листья,
Из всех пушек ударил
по Родине капитализм.
Снегири моих чувств
не смирились, но в воздухе мглистом
почернели их крылья -
Явился Кровавый Борис.
Наша жизнь, как пустырь
На пути между тьмою и светом.
Было тошно смотреть,
Как, пускаясь в безудержный пляс,
На поминках страны
проповедник ножей и кастетов
Нам смеялся в лицо
И крестился на иконостас.
Как пылали они
В ту лихую и лютую зиму!
Когда я – молодой! –
С непокрытой стоял головой.
Опускались снега
Беспощадно и невыносимо,
И бесславья туман
занимался над русской землей…
И сдавило мне горло,
И сердце сковало испугом,
И ослепло – живое! –
И кануло в белую мглу…
А, когда развиднелось
И сгинули бесовы слуги,
То остались лежать
Снегири на кровавом снегу.
И расплавили снег,
И ушли на такие глубины,
Где живой нет воды,
Только мертвая, мертвых мертвей…
Я люблю эту жизнь,
Ее грозы и ливни лавиной!
Только вот не хватает
Мне нынче моих снегирей.
Я в совиные ночи
Ищу их в глубоких оврагах,
В самоцветной горе
Проход пробиваю кайлом,
В сталактитовых недрах
Блуждаю без пищи и влаги.
И все мнится: вот-вот
Промахнут они алым крылом.
И, конечно, на Русь
Полетят заревыми полками,
И реку моей юности
Грозный взорвет ледоход.
Я взойду на обрыв
И вдохну их морозное пламя,
Снегирей отправляя
В могучий свободный полет
2012