Давно уж притчей стал любовный треугольник,
И я запутался в любви,как в трёх соснах.
Расстаться с Алкой-будет очень больно,
И Нинку потерять-охватывает страх.
Одна борщи готовит-просто объеденье,
Всегда в меню и холодец и пироги,
У Нинки же в любви особое уменье –
С ней о еде и думать не моги.
Поэтому по чётным дням я сытый,
Рубаха чистая,улыбка на лице,
В другие дни бываю неумытый,
Невыспавшийся,с болями в яйце.
Но выбирать,по видимому,надо –
Вон,Алка глазом начала уже косить,
И Нинка иногда таким посмотрит гадом –
Вполне реально может что-то откусить.
И я прошу вас,доктора-хирурги,
Готов любые деньги заплатить –
Вы ж все хирургии доки,демиурги,
Нельзя ли Алку с Нинкою скрестить?
Александр Порываев http://www.stihi.ru/2012/04/06/6262
Приснилось мне, что я гипотенуза,
А катеты – соседка и жена.
И обе йодом мне щекочут пузо,
А к пузу прицепился сатана.
Растягивает вширь и шприц ширяет,
А сам рога под шапочку подмял.
Жена с соседкой, попами вихляя,
Несут ему изогнутый кинжал.
Врач-сатана спускается все ниже.
Я чую его страшное лицо!
- Ну, что, сестрички? Распанашим грыжу
Или отрежем лишнее яйцо?
А катеты, тупые Нинка с Алкой,
По обе стороны от морды сатаны
Орут, чтоб резал все, теперь не жалко,
Что яйца уж больному не нужны.
Но вдруг соображаю под наркозом,
Откуда третье, мать вашу ети?
И вижу бейджик: «Доктор Опоросов.
Профессор адюльтера по любви».
Я этот бейджик зацепил клешнями,
Потом к стене профессора подпер.
Иди ты сам… к опоросячьей маме!
И выскочил в больничный коридор.
Не тут-то было! Зацепив ширинкой
Какой-то хирургический пенал,
Что был в ручонках у соседки Нинки,
Я, шлепнулся, ногой забуксовал.
А в это время Алка подоспела
За ухо хвать! И ну тащить назад.
Я чувствую - растягивает тело,
Теперь оно не тело, а шпагат!
В конце шпагата ловко прилепилась
И стала тоже длинной и худой.
А Нинка на другом конце резвилась,
На том, что раньше был моей башкой!
Так и пошел до дому раскорякой
Наш треугольник Пифагоровы Штаны.
… Проснулся я от ужаса, заплакал
И стал просить прощенья у жены.