Он шёл всю жизнь сюда,
Хоть отсчитал три дня,
Он, мастер фрезочно-левкасичных усилий;
Никто не скажет уж, что будто то мазня,
Что в храмах сотворил хромой монах Василий.
Давно рассеял он
По свету свою злость,
Как ветер северный рассеивает листья;
С ним были, как всегда, и мел, и рыбья кость,
Льняного маслица мензурка, его кисти…
В сие святилище
Старик его призвал,
Что на пути ему однажды повстречался;
Беззубым ртом своим он место то назвал,
Где живописца ждут… Недолго облачался.
Котомка с хлебушком,
Водица да лучок,
Да посох, чтоб идти и от собак отбиться;
Монаха скромный скарб, – монах, что паучок –
Чего особо-то – чай, ближний путь! – рядиться…
Почто так поспешал:
Повсюду стены есть,
Да и старик ему был вовсе не гонитель?!..
Был знак Василию; он посчитал за честь
Явиться в тихую, но древнюю обитель.
Прознал от жителей:
В один недобрый час
Литовцы всё здесь жгли, и храм, и колокольню;
Алтарь святилища в пожарище «угас»;
Монахи-иноки снесли «пожитки» в штольню…
Ушли грабители,
И в камне поднялось
Одно строение, а после и другое…
Никто не спрашивал, откуда всё взялось –
То повеление от Бога всеблагое.
Сплотила жителей
С монахами беда…
Душа Василия при виде стен сих сжалась!..
Был он три дня в пути, но шёл всю жизнь сюда,
Чтоб евхаристия здесь вечно совершалась.
21.06.12 (7.25-8.00)