Здравствуй, дорогая Мария!
Трощу я бумагу уж в сотенный раз.
Вчера ты душу мою иссушила,
как никчемный надувной матрас.
Оно как-то в жизни нескладно сложилось -
все возвратилось - права ты была.
А сердце миллиард раз томилось
от нерастраченного тепла.
Нынче выпала честь такая:
видал Вас с супругом
в среду,
в лесу,
вы вниз на лодочке спустились
и все захлебывались смехом на ходу.
Вы вся светились от восторга,
и локонами ветер ласково играл,
а стан березки мне восполнил
дыры потерь,
и я воспрял:
Да как же так, прекрасная богиня,
вдруг изменилась,
словно не прошли года…
А я стоял, своим глазам не веря,
что вы чудесная, смешная,
не моя.
И вспомнилось мне время,
как вчера лишь, признания скрывая,
краснели вы в края.
да как же, Машенька, посмел,
глупец несчастный,
глумиться словно годовалое дитя…
Да что теперь жалеть, прекрасное созданье!
ваш блеск игривых глаз уснуть мне не дают,
а уст прилежных неслышное вздыханье,
по век мне будут будоражить слух.
Вы, милая, простите если сможете,
я все признал, вину беру свою.
но как мне жить теперь -
без памяти,
без следствия,
я, черт возьми, ума не приложу.