Он был сухим, как суперджет,
Она же – пухленькой милашкой.
Но под ночной её рубашкой
Таился несказанный свет!
И он её так осязал,
Как вообще дано немногим.
А днём нет-нет, да взглядом строгим
Её, смущённую, пронзал.
Зато потом, во тьме ночной,
Опять пронзал, но очень нежно,
И не насквозь… И так безбрежно,
Как только можно под луной.