Перед нами предстала куча строительного мусора, сваленная среди уцелевших стен. Двор зарос высоким бурьяном. Остатки крыши опасно свисали с остатков дома. В тёмной глубине бывшей комнаты виднелись зловещие силуэты мебели. Заходить внутрь совсем не хотелось.
- Это логово Сатаны, - сказал Петя. – Я туда не пойду. Сперва нужно вызвать экзорциста и бульдозер.
- Тебе и не обязательно идти. Это моя миссия. Если я не вернусь – считай меня сумасшедшим и скажи жене, что завещаю ей коллекцию спичечных коробков, любимую мельхиоровую ложку и пачку порнографических карт, которую я спрятал на антресолях.
- Прощай, друг. Я к тебе так привязался.
Петя смахнул скупую слезу.
Убедившись, что за нами никто не следит, я отправился в экспедицию. Осторожно ступая по опавшей дранке, мазанной кизяками с соломой, по сгнившим брёвнам и битому стеклу, я пробрался в самую глубь дома. Уцелевшее окно с мутными стёклами почти не пропускало свет. Перекошенный шкаф со слегка приоткрытой дверцей вызвал детские воспоминания о том, как я мочился в постель от мысли, что в моём шкафу жил Бука, голодный и немытый, обожающий полакомиться непослушными маленькими мальчиками. А под кроватью хоронился Бабайка с когтистыми волосатыми лапами.
Я сделал семь глубоких вдохов по системе агни-йоги и сразу полегчало. Детские страхи развеялись, но появились взрослые. Представилось, что прямо сейчас решит обвалиться потолок, потом – что меня могут арестовать за мародёрство, потом – что здесь засада, и звонил совсем не Бог, и вся эта афёра – всего лишь подстава, чтобы выманить меня из дурдома. Захотелось выскочить и бежать куда глаза глядят, вопить о помощи и спасении души. Ещё семь вдохов успокоили меня совсем, и захотелось прилечь на драный диван, из чрева которого торчала пружина, и давануть несколько часов.
В комнате никого не было, и тут я заметил ещё одну дверь. Потянув ржавую ручку, я обнаружил ещё одно помещение, похожее на большую кладовку. Мебели там не было, лишь сваленная в углу куча какого-то тряпья. Воняло мочой, кислятиной и сыростью.
- Что надо? – вдруг сказала эта куча.
Голоса. Снова я слышу голоса. Это мой воспалённый мозг, не нужно реагировать.
- Я спрашиваю – что надо? – настойчиво не унималось тряпьё.
Не буду же я разговаривать с хламом. И тут куча зашевелилась и от неё отделился силуэт, взмахнувший руками и пытающийся встать на ноги.
- Мама, - вырвалось у меня. Нужно бежать, но ноги не слушались, и сердце от страха чуть не лопнуло.
- Нет тут никакой мамы.
По полу покатилась пустая бутылка, монстр поднимался, заполняя собой половину чулана. От вони помокрели глаза и запершило в горле. Немного придя в себя, я стал пятиться, обдумывая, как выскочить отсюда, чтобы не споткнуться, не наступить на гвоздь, или не снести и так хлипкие стены. Чудище вытянуло руки и пошло на меня.
- Ты из ЖЭКа? – спросило оно.
- Не, я не Жека, я Серёга.
- Серёга. Понятно. Курить есть?
И тут меня осенило. Это же обычный бомж, и я забрёл в его берлогу. С бомжом уж я справлюсь как-нибудь.
- Сигарет нет, но можно организовать.
- Так организуй, а то невмоготу уже.
Я выбрался из кладовки и стал пробираться наружу, за мной сопел хозяин этой свалки.
Увидев нас, Петя заорал:
- Берегись! Сзади! Зомби атакуют! Да оглянись же ты.
- Спокойно, это свои.
- Что значит свои? Ты тоже зомби? Он тебя укусил?
- Петь, успокойся. У тебя сигареты есть?
Я выбрался из зарослей бурьяна и присел на кусок бетонной плиты. Бомж стоял невдалеке, как собачонка в ожидании косточки.
- Нет сигарет, но сейчас будут. Слышь, мужик, где здесь магазин или ларёк?
- Там, - рука неопределённо указала направление.
- Я мухой. Серёга, - в полголоса сказал Петя, - если что – их можно убить, лишь снеся голову или повредив мозг. Не подпускай его близко.
И он побежал по улице, оставив меня наедине с этой вонючей фигурой.
- Ты кто? – спросил я.
- Дед Мороз, мля. Отсиживаюсь до зимы.
- Ну, с Новым Годом.
- Ключ под унитазом.
Знакомая фраза. Где я её мог слышать?
- Я рад.
- Ключ под унитазом! – радостно повторил бомж.
- Я не глухой.
- Так это вы! – мужик полез ко мне, то ли пытаясь обнять, то ли сожрать.
- Эй, ты потише, - я вскочил на ноги и потихоньку стал отступать в сторону улицы.
- Да ну, я вас уже заждался.
Чёрт, это и есть тот самый связной! Кто бы мог подумать, что у Бога такая знатная агентура.
Он был одет в засаленный спецовочный костюм, на ногах ботинки без шнурков и, думаю, без подошвы, в бороде – остатки еды, давно не мытые волосы свисали сосульками. И амбре, устойчивое и густое. Если бы не ясные голубые смешливые глаза и белозубая открытая улыбка, я бы закатил скандал, что могли бы прислать кого поароматнее. Конечно, догадался я, это же конспирация! Чтоб никто не догадался.
- Так это вы? – спросил я.
- Я. Меня звать Гавриилом. Я должен передать вам инструкции.
- Отлично. Ну, у вас и видок.
- Да уж, но я привык. Раньше или позже мы все оказываемся в таком положении.
- Кто это «мы»?
- Мы. Ангелы. Падшие.
Ясно, ещё один полоумный.
И тут появился Петя. Я даже не рассчитывал, что он вернётся, думал, что он мчится со всех ног, не оглядываясь, подальше от этого кошмара-клошара. И уже распрощался с мечтой о велосипеде.
Петя достал из пакета газету и принялся накрывать поляну.
- Ах, господа, хозяйка заведенья мне продала чудеснейший набор – вот хлеб, грибы, солёное печенье, сыт твёрдый, колбаса и помидор. К ним баночку пресервов из селёдки, стаканчики, салфетки, сервелата палка, вся в инее литровая бутылка водки, две пачки сигарет и зажигалка. Прошу к столу, отведать оных явст и выпить…вот незадача, а ну ка, подскажите рифму к слову «явств».
Петя стал пощипывать в раздумьях несуществующие бакенбарды.
- Да ладно, Петь, потом придумаем, наливай.
- Нет, не Петром меня мамаша нарекла, совсем другое имя в метрику внесло перо.
- Короче… - рявкнул я.
- Всё умолкаю, ведь живительная влага не терпит ожиданий…
- За знакомство! – поднял я первый тост.
Мы выпили, закусили и открыли пачку «Парламента». Алкоголь сразу настроил на правильную волну. Посторонние запахи уже не так сильно шибали в нос, собутыльники сразу вошли в ранг самых близких людей, оттеснив даже родственников. Хотелось говорить и слушать, сочувствовать и получить долю внимания, потом поговорить о бабах и футболе, о том, какие мудаки у власти, и перемежать это всё анекдотами и истории из жизни. Минус таблеток в том, что они вызывают чисто эгоистичные чувства забытия, а вот водка объединяет. Наверное, если сразу напоить всё население страны за одним столом, то это население сразу наведёт порядок и коллективно решит все проблемы.
После второй рюмки бомж Гавриил принялся рассказывать историю своей жизни.
- Я был в самом авангарде, на передовой, приближённым самого Господа нашего Иеговы. Сколько мы с ним…а, не важно. Не в том суть. – Ангел смачно затянулся и выпустил кольцо дыма; оно поднялось вверх и зависло над его головой на подобии нимба. – Всё было замечательно – Райские сады, пушистые облака, мягкий климат, пятичасовый рабочий день. Работа не пыльная – сиди себе, бумажки перекладывай, души пересчитывай: сколько в рай, сколько в ад, сколько на реинкарнацию. Премиальные, молоко за вредность, всё как у ангелов. И тут дёрнуло меня попроситься в отпуск. Мол устал, глаз намылили сияющие небеса, скука одолевает, хочется разнообразия, а то так и до нервного срыва недалеко. Иегова говорит – не проблема. Куда хочешь? Ну, я ему и ткнул на глобусе наугад. И попал прямо в Пицунду. Хорошо, говорит Бог, вот тебе путёвка в пансионат «Бзыбь», слетай, отдохни. Только сам знаешь правила. Не мне тебе их рассказывать. Я манатки собрал и вниз, на землю. Прямиком в пансионат. Красота – номер люкс, полный пансион, пять видов полотенец, вид на море и пальмы. Отдыхай – не хочу. Но на второй же день я сорвался. Вокруг столько всего, чего там у нас, на небесах нет – вина абхазские, сигары кубинские, мини-бикини на пляже, вечером дискотека – декольте, короткие юбки, духи «Красная Москва», полумрак и «Скорпионс» - «Тайм, ит нидс тайм, ту вин бэк ё лав эгейн». Голова пошла кругом, лишнего принял, провёл даму в номер, шуры-муры, всё отлично и всего четвертак, потом вернулся продолжать, слово-за слово, устроил мордобой с кровопролитием, пиджак мне порвали, глаз подбили. Я же, когда на Землю попал, все способности свои на небесах оставил. Так я мог одним взглядом мегаполис испепелить, а свистом горы в песок обратить, дыханием море высушить, а тут – трое на одного, и наваляли, будь здоров. Очнулся я в обезьяннике. Ни документов, ни денег, ни здоровья. Менты меня выпустили, когда я им пригрозил, что сровняю их отделение с землёй. Посмеялись и отпустили. А в пансионат не пустили, не признали, говорят – документы предъявите. Еле вещи свои забрал. Пошёл на пляж, загораю, и дёрнуло меня с соседом в картишки перекинуться. В общем, остался я в одних плавках. Всё продул. Короче, психанул я на этого игрока и галькой увесистой башку ему проломил. Убил насмерть. Прямо к Богу с докладом отправил. С пляжа убежал. Денег нет, документов нет, и одеться не успел. Зашёл я в магазинчик на пляже, украл шорты и футболку. Во втором – тапки-вьетнамки. А тут и посыльный сверху явился – к шефу на ковёр, говорит, срочно. И получил я бессрочный срок с поселением на этой долбанной планете. Сначала даже обрадовался – а что, неплохо тут, масса развлечений, женщины, телевизор, бухло, даже наркоту пробовал, народ весёлый, не то, что унылые небожители. Поначалу держался, а потом всё хуже и хуже. На работу без паспорта не берут, в общежитие не селят, вот я и скатился до такой жизни. Но теперь у меня появился шанс вернуться. Вы – моя надежда. Сказали мне сверху – если всё пройдёт как надо – получу амнистию. Только вот незадача вышла…
Гавриил замолчал, сник, закурил очередную сигарету.
- А что за незадача? Мы же здесь…
- Вы-то здесь, ага.
- А что не так?
- Да нет, всё так, только…
- Да говори уже!
- Инструкция, которую я должен был вам передать…в общем, я ею по ошибке зад вытер. Вот!
Петя ах поперхнулся.
- Как это зад? Зачем? Я не знал, что ангелы тоже испражняются.
- Это я там был ангел, а здесь у меня от ангела только вот что…
Гавриил расстегнул куртку и обнажил плечи. На лопатках у него росли два общипанных крылышка, синих, похожих на куриные, которые продают в охлаждённом виде в киоске «Гавриловские цыплята».
- А перья где? – спросил я.
- Общипали, чтоб вернуться не смог.
- Да, Гаврюша, - подвёл я итог, - просрал ты свой шанс.
- Это точно, - кивнул ангел, и мне стало его жаль. За то, что мы каждый день творим, нам ничего, а его спустили в самый унитаз. Несправедливость везде