Не возвращусь – и когда позовут – в эти земные, зеленые дали,
Не износить мне железных сандалий, не пережить мне душевный уют,
Нет, не построить из листьев шалаш или землянку с батистовой шторой,
Стены до звезд со стеклянной опорой, карточных домиков хрупкую блажь.
Рушится, крошится – сколько ни строй! Дрожью дождей наполняю корыто,
Небо разлито, душа не прикрыта, и комарья вурдалаковый рой
Тешится, в спину впиваясь, грызёт, кровь разбегается струями в венах.
Крепость бойницами в рухнувших стенах не защитит, и Господь не спасет.
В хляби небес полнолунный баркас тянет светил голубые осколки,
Звездные в облачном вихре заколки – не для нужды, просто так, для прикрас.
Не закрываю невидящих глаз, не соблазняюсь крюком для наживы.
Господи Боже, а мы еще живы? Значит, спасибо… и все-таки спас!
Славно воскресные вербы цветут, ластятся мягким велюром мышата.
Не разлюбить эту жизнь, эти даты ждешь, покидая: а вдруг позовут?
И развенчал бы свой гордый прикид – пыль разлетелась, душа золотится!
Боже! Ты правда велел возвратиться?! И побежал бы, счастливый навзрыд.