Жизнь Есть...

Алексей Анатольевич Карелин

Поэма

ЖИЗНЬ ЕСТЬ...


«Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? — безвестен;
А сам собой я быть не мог».
                Г.Р. Державин  1784 г.




Осмысление непостижимой тайны смерти и есть сама жизнь.


ПРОЛОГ

1
Из ничего родившись, атом,
Из бездны адовой дыры,
Божественной любви солдатом
Он стал. И вспыхнули Миры
Из тьмы над бездной. Так сказал Он.
Земля безвидна и пуста
Ждала. В великом или в малом,
Для жизни светятся уста.
И Божий Дух носился в этом,
И Бог сказал: да будет свет.
И свет размножился в ответ.
Но свет не может быть тем светом,
Когда не обступает мгла,
И мысль создать и мглу смогла.
2
Помноженный на триллион,
Открыт любви простор Вселенной.
Кто усомнится: прав ли Он?
Его любви я вечный пленный,
Лечу с любовью в унисон
Между баланса тьмы и света,
Но, а тогда, в раздумьях Он,
Не дал на тьму вселенной вето.
И свет стал днём, и ночью – тьма
Так тьма и свет неразделим
 То порожденье не ума,
Но Божьей благодати. И мы
Пред Первым днём. Вот где так мудро
И вечер был, и было утро.
3
Встав между раем и меж адом,
Бог первым наблюдал восход,
Предпочитая всем наградам
Библейский сотворенья свод.
И, для гармонии природы
Создал Господь земную твердь.
Той твердью разделил все воды,
«И так, – сказал, – да будет впредь».
(Отчёт обратный, что неведом).
И время запустило ход.
И Бог назвал тогда твердь небом,
И вот закат сменил восход.
И в тверди – звёзд родился рой.
И было утро: день Второй.
4
И, обретя вселенский дом,
Господь сказал: «Да соберётся
Вода под небом в месте том,
Где суша явится». Колодца
Созвездий он не пожалел,
Землёй назвал Бог сушу эту.
Собраньем вод – морей предел
И жизнь как есть пустил по свету.
В ответ земля произвела
Траву и зелень, жизни семя,
Жизнь закрутилась, как юла,
И Бог смотрел на то сквозь время,
С деревьев как спадает тень.
Был вечер, утро: Третий день.
5
Он продолжал расти и солнца
Два создал Бог для тверди той,
Чтоб освещали всё до донца.
И для знамений чередой
Являются в годах столетий,
Чтоб день был с ночью разделим,
Светильники за всё в ответе:
Луны и Солнца дал им чин.
Чтоб свет и тьму бы разделили,
И ночь луне, и солнцу день,
Отныне светит солнце или,
Луна и ночью дарит тень.
И чтоб вовек одной когортой.
Был вечер. Утро. День Четвёртый.
6
Зажглись, украсив свет собой,
Печали и Любви светила
Луна и Солнце чередой
Сияли, чтоб Земля родила.
И пресмыкающихся тоже
Он сотворил и рыб больших,
Пернатых птиц, и подытожил:
Благословил наказом их,
Чтоб размножались и плодились,
В ручьях, и в реках, и в морях,
И птицы в небеса чтоб взвились,
И на земле во всех краях
Нас песней радовал пернатый.
Был вечер. Утро. И день Пятый.
7
Господь благословил питомца –
Земля так стала зелена.
Под благодатным светом солнца,
Взрастились Бога семена.
И создал Бог зверей и гадов,
И отдал им земли простор.
И вот, основу всех укладов,
Он устремил в раздумье взор
На образ божий – человека.
И дал ему владеть над всем,
Что явится земле от века
Да будет так, ведь жизнь – не плен,
А жизнь – божественный настрой.
Был вечер. Утро. День Шестой.

8
И взрыв за взрывом лобовой,
И мрак, и боль, и сердца мука.
И на луну лишь волчий вой,
И жизнь – лишь розги из бамбука.
И Бога нет, И нет мечты,
И нет Божественного слова.
И в чём же есть тогда основа
Своей судьбы, когда меч ты?
Но щит? Кто защитит от боли?
И кто тебя как есть спасёт?
Один ты воин в жутком поле,
Где веры нет, безверья лёд.
Представьте хаос бытия,
Где Бога нет,  лишь быт и я.
9
И в столкновениях делилась,
И будоражила умы
Вслед мысль за мыслью: где нам милость?
И как зачаты были мы?
И что есть истинное слово?
И слово истинное – Бог?
И в чём у Божества основа?
И в чём Божественному прок?
И как принять всё то на веру,
Что не потрогать, не объять.
И как найти в сужденьях меру,
И что такое всё же «ять»?
Где ключ? И в чем его основа?
Когда зажглась от силы слова
10
Звезда энергией. И свет
Фотонами наполнил небо.
Но в чём же есть души потреба,
Когда огня любви в ней нет?
Где нет дарованного Богом,
А есть лишь пепел трёх потреб.
Когда, в мучениях о многом
Насущной жизни горек хлеб.
Когда нет сердца для молитвы,
Когда в глазах животный страх.
Любовь – не место поля битвы,
Любовь – не рабство и не трах.
Когда «жизнь есть» – тебе еда.
Когда вопрос: «жизнь – есть беда?»
11
Летел сквозь млечность. И поэт,
Рождённый быть Поэтом Веры,
Прошедший войны новой эры,
Сказал насилью в жизни: «Нет!»
И умер там, тогда, в Афгане,
 Остановился у черты.
То есть и в Библии, в Коране,
В Талмуде прочитаешь ты.
Одно-единственное – это
Спасло его, когда воскрес,
Он как Поэт. Тот свет небес,
Когда песком хрустело лето
И скрежетало на зубах
«Жизнь есть любовь!» – в его губах.

12
То мог воспеть. Такая милость
Когда дано тебе простить,
Когда прощенья птица взвилась,
И с Богом не порвалась нить.
Жизнь – всепрощения по кругу:
Ты гневен? Ты готов убить?
Прости!.. И ты врагу, как другу
Сумей простить и полюбить.
Сумей. И будет так от века
И по-иному – нет, не быть.
Лишь возлюбивши человека,
Ты сможешь Бога возлюбить
Сумей. И гнев смири молитвой.
И «жечь сердца» над вечной битвой
13
Дана поэтам. Но, отнюдь
Поэзия лишь жизнь от Бога,
Поэт взрывает чувства суть.
Но, без божественного слога,
Что есть поэзия – она
Лишь тюбик сморщенный без краски,
Поэзия – любви страна.
И жизнь поэзия, где маски
Срываются у сатаны.
Дуэль поэту не помеха.
И нет поэта без страны,
Поэт – божественное эхо,
Где без Христа влачит народ,
И где зашит цензурой рот.
14
Был до поэтов дальний путь.
Поэт. Венец души творенья.
Рождает он стихотворенье,
Где рифмой Бог дарует суть.
Поэт – дрожащая струна,
Он – нерв и боль, и око Бога,
Что без поэта та Страна,
Где так без слова одиноко.
«Глаголом жечь сердца людей»
Воспел поэт пророка имя.
Поэт «не для», а лишь «во имя»
Божественного чародей,
Где голуби любви – слова.
И вот вам первая глава.



ПЕРВАЯ  ГЛАВА

15
Из ничего родившись, атом,
Помноженный на триллион,
Встав между раем и меж адом,
И, обретя вселенский дом,
Он продолжал расти и солнца
Зажглись, украсив свет собой,
Вот, Бога, не узнать питомца,
И взрыв за взрывом лобовой.
И в столкновениях делилась
Звезда энергией. И свет
Летел сквозь млечность. И поэт
То мог воспеть. Такая милость
Дана поэтам. Но, отнюдь
Был до поэтов дальний путь.
16
Ещё сверхновые блистали,
Ещё гулял галактик строй,
И чёрных дыр провал местами
Напоминал пчелиный рой.
И хаос наполнял пространство,
И газ из облака планет,
И дьявола в помине нет,
Как человеческого хамства,
И этой лжи, идей оков,
Догматов, норм, противоречий,
И мир не знал ещё увечий,
Он просто был, как есть каков,
И без души горела плоть,
Какой создал её Господь.
17
Но вот настал час сотворенья
Из газа множества планет,
Стихий враждебных примиренья,
На них еще в помине нет.
Средь них Земля родилась. Солнце
Дало системы номер ей,
Прародина земных людей
От папуаса до японца,
Но миллиарды ещё взрывов
Атак блуждающих комет,
Смещенья магмы и разливов,
Пред тем, как вышел человек
На свет из тьмы противоречий
И принял облик человечий.
18
И вот баланс возник пространства,
Уравновешенный мечтой.
И без нажима, без упрямства,
А как само собой, до той
До точки  сжатия по кругу,
Мир расширялся, вдаль летел,
Напоминая Баха фугу,
И среди этой массы тел
Земля от лавы затухала.
Метеоритный дождь затих.
Принёс не только он металла,
Но и доставил бездну их,
Кристаллов жизни H2O
Глобальный замысел его.
19
Итак, прозрение планеты,
И океан покрыл простор.
Не пожалел бы я монеты,
Коль был бы там, чтоб снова взор
Я устремил на эти штормы,
Неукротимые шторма,
Когда под ними жизни формы
Родились. И уже тюрьма
Им уготовлена. Ещё бы
Плодись и жри собратьев и
От инфузорий до амёбы,
Морские жители земли
Решали этот давний спор
Что есть естественный отбор?
20
И вновь вулканы пировали
И суша вновь обнажена
Была приемлема едва ли
Для жизни, и как мать нежна
Вода морская океана
Плодила жизни, все они
Так развивались постоянно,
Что миллионы, словно дни
Промчались. И уже гиганты,
Морей глубины покорив
Неслись – развития гаранты,
На эволюционный риф.
А, между тем, из этих вод.
Из водорослей - кислород.
21
И фотосинтез дал надежду,
Для многочисленных лесов,
И гул вулканов на засов,
И снова жизнь плодилась между
Глобальных, жутких катастроф,
И твари выползли на сушу,
Но там нашли себе лишь кров,
Господь не дал драконам душу.
И только молча наблюдал,
За этим мира сотвореньем,
За остываньем и гореньем,
В раздумьях, что есть идеал?
В аморфном облака слезе
Пять восемь и один Глизе.
22
Итак, земли познали лавры
На миллионы короли
Причуда Бога – динозавры
Его шуты? Умора ли?
Уроды – взбалмошная шутка,
Плодились, жрали, для чего?
На тонны только грамм рассудка.
Глобальный замысел его,
Они входили изначально,
Чтоб укрепился новый вид,
Его пленительная тайна,
Та, что откроет миру стыд.
Но, а пока, их сроки грыз
Прапрародитель древних крыс.
23
Млекопитающее, Боже.
Его ты создал для мечты?
И шерсть еще на этой коже.
И страх за жизнь, когда меч ты
И щит, и оберёг от боли,
Когда он мал и так пуглив,
Вселенское добро ли? Зло ли?
На Мексиканский пал залив
Метеорит, послал его ты
Доисторический потоп
И вся планета стала гроб
Сезон открыл ты для охоты
Отдав иному звон литавр
И вымер грозный динозавр.
24
И двести миллиардов звёзд
Сквозь млечный путь на то взирали,
Пост сдан. И снова принят пост,
Казалось, тут не до морали.
Но в эволюционный путь
Вмешалась сила провиденья,
Как и с начала сотворенья
Творцу лишь ведомая суть,
Наполнен ею каждый атом,
И непокорный электрон.
Незыблем, кажется, так трон,
Но смерть приходит не с закатом,
Так царь земли познал сей ад
Шесть миллионов лет назад.
25
Земля вновь сбросила одежду.
Живой, разумный организм,
Плывя собратьев звёздных между,
Всегда надежды оптимизм
Давал. Пример долготерпенья.
Сносил удары и захват,
Когда сквозь пепел вновь растенья
Тянулись к солнцу. И вновь сад
Зацвел. И выжила планета,
Так, не впервой ей выживать.
Так до скончанья будет света,
Так, потеряв ребёнка мать
Оплачет скорбную потерю,
Но скажет – в жизнь святую верю.
26
Не утомил ли я рассказом?
И ваши не взорвал умы?               
Терпимо? Да, так с каждым разом,
К рожденью приближались мы.
Вновь миллионы за плечами,
И мамонт, слон сосущий грудь,
Явился миру, но, костями,
И он уложит в вечность путь.
И вымрет так же повсеместно.
Вновь смажет жизнь метеорит.
Красивый выход – если тесно,
Земля взрывается, горит,
И, чтоб добить наверняка,
Период супер-ледника.
27
Покроет землю коркой снега,
Лишь изощрённый ум поймет,
Как выжить, так родится «эго».
И тьмы рассудка треснет лёд.
Стих двадцать семь. Вот тут-то люди
И появились. Выход ваш.
Мозги сознания на блюде.
Прямоходящий. Вот типаж -
Эректус. Архантроп с дубиной,
Дикарь с зачатками души.
Имеющий язык звериный,
И страшен так, что свет туши,
И голод что ему и лёд,
И всё готово. Он грядёт.


ВТОРАЯ  ГЛАВА

28

О! Сколько языков терзали
И выводили свежий взгляд
Об эволюции. Гроза ли
Она для нас. Надежда? Яд?
А может всё слепой лишь случай?
Материальность влюблена
В случайность. Но меня не мучай,
В глазах моих не пелена.
Прозренье божьего ученья,
«Произведёт земля»… Сказал,
И всё дальнейшее теченье
Развития - elan vital
(Как Бергсон вывел), так предел
Бог дал живому, встав у дел.
29
И вот великие ступени
От неживого к жизни всей.
От клеток, зарождённых в пене,
До Божьих образов - людей…
Нет. Эволюции ступени
Не возникают просто так,
Последующего шаг из тени
Их независим. Это знак
Любви заложенной в природе,
Жаль, Дарвинизм не осознал:
Развитие - в самой свободе,
Где существует  идеал -
Сияет свет во тьмы стране,
Где смерть пред Богом в стороне.
30
Свобода есть разрыв в одном,
В причинно-следственном сплетенье,
Свобода – это проявленье,
Где логос и где смысл в ином,
В том, незаложенном в природе,
Где случай даже объясним,
Где так легко, когда ты с ним,
И где уверен ты в исходе,
Из «А» родится «Б», когда
Возникнуть в «А», «Б» - нереально:
Ведь «Б» Божественное, Тайна
Природы Творчества. Звезда -
Там внеприродное явленье,
Где правит балом Вдохновенье.
31
О, Человек Разумный – ты
Подарок Господа Вселенной.
Но, чем обязан переменой
В тебе твой лик. Твои черты
Утончены и кожа гладка,
Гортань для речи рождена.
О, Гомо Сапиенс - Остатка,
В тебе от зверя нет. Дана
Тебе божественная сила.
Мутация? Пусть будет так,
О, бедный атеист, так мило
Тебе считать, что жизнь пятак,
В ней просто всё, как дважды два,
Для православного – едва.
32
Взять дикаря. Его черты
Утончены и кожа гладка.
Сам этот факт закроет рты,
И развенчает без остатка
Того, кто пренебрёг нести
Его Божественное слово.
И, как же нужно повести,
Чтоб удержать в одной горсти
И вечность, и удел земного.
Сквозь пальцы сыплются они,
Душок на атеистов блюди,
Как в этот мир явились люди?
Вопрос открыт. Господь храни
Нерукотворный сей секрет,
От тех, кто разумом раздет.
33
Ведь жизнь – она – мироустройство,
Где сочетаются миры,
Переплелись вещей, где свойства,
Где нет случайностей, игры,
Но к отведённому порядку –
Ключ вдохновение – оно
Надежды терпкое вино,
Где не считают по остатку,
А потому, как ты раскрыл
Всё то, дано тебе что Богом,
И всем сомненьям и тревогам,
Ты предпочёл  надёжность крыл,
И принял ты огонь моста,
И смерть распятого Христа.
34
А между тем людское племя,
Сто тысяч лет тому назад,
Почти погибло всё, но семя
Господь хранил Эдемский сад.
Лишь десять тысяч пережило
Всепоглощающий вулкан,
Золотоноснейшая жила
Созданий Божьих выжил клан.
Исход из Африки. Оттуда
Ты вышел, первый человек.
Когда случилось это чудо,
То начался твой к звёздам век
Взросления. Но, а пока
Формировалось ДНК.
35
И море Красное манило
Собой и сузило пролив,
И, вышел ты живой из ила
Ворота Скорби переплыв.
Так, полуостров Аравийский,
Стал первый к знанию маршрут,
Путь к расселению неблизкий,
Но, средь пустыни жарких пут
Был островок твоей надежды,
Где ты от пекла отдыхал
Великолепен, без одежды,
Доисторический нахал.
Господь смягчил пустыни ад
Тебе Долиною Добат.
36
Добат Долина, там муссоны
Давали зелени расцвет.
Цвели сады, и люди сонны,
Не знали голод, страх, и бед.
Но их влекло туда, где небо
Под пеклом сходится с землёй,
И не животная потреба,
Но свет познания. Змеёй
Их искушало любопытство
И жажда знания - она.
Нет, породило не бесстыдство,
А стыд дало. И вот вина
Легла на облик человечий.
Прибавив нравственных увечий.
37
Стена из боли навалилась.
И укрепила путь туда,
Где есть единственная милость
Преодоление стыда.
Но человек в том человек,
Что жаждет нового, движенья,
С момента самого рожденья,
И до смыканья в вечность век,
Что так на мир легко смотрели
И, стиснув зубы, путь туда,
Где неизвестность. Как и в трели
Чередование, когда
На тон в блаженстве – полутон
Что дальше? Там? Уже? Потом?


ТРЕТЬЯ ГЛАВА

38
Ждала Австралия героев.
Нет, не Европа – континент
Иной. Далёкий, и устроив
Сей исторический момент,
Пустил Господь первопроходцев
Вдоль побережья на восток,
В животном мире иноходцев,
Души божественной росток.
О! Дюны Манго! Так не близко
Пути до вас. И океан
Индийский пролегал. Но риска
Дойти до вас был жребий дан,
Когда на  мужество  вновь проба
Тогда вулкан проснулся Тоба.
39
И двухметровый пепел пал.
И вновь изгнал скитальцев дальше
Средь многочисленных опал
Страшней гонение. И фальши
Пред вами мне не избежать,
Когда изобразив улыбку,
Сошлюсь на Господа. Так зыбко
Такой в святом рубеж искать.
Господь дал душу. Это тело
Земное. И земли предел
Не для души, но он для тел.
Гонение – земного дело.
Когда вулкан гоняет плоть,
О Вечном думает Господь.
40
Вулкан взорвал земную твердь.
В сто раз страшнее Кракатау,
Он лишь продолжил круговерть
И изливал, и грохотал у
Ошеломительной черты,
Где пережили пепел люди,
Он жёг глаза, забил им рты,
Но не зажарил и на блюде
Не преподнёс деликатес,
Альтернативному исходу,
Преодолев и боль и стресс,
И выбрав жизнь людскому роду,
Вновь сдан редут, экзамен ли
И снова в путь на край земли.
41
Туда, где есть еда, нет пепла,
Туда, где новые миры,
Туда, где радости дары,
Туда, где вера так окрепла,
Туда по водному маршруту,
Где лёг Индийский океан,
Преодолев природы смуту,
И смерти избежав капкан,
Плоты построив из бамбука,
И разделившись меж собой,
Одни пошли своей тропой,
Вдоль побережья (что за мука:
Брести вдоль выжженных земель,
В надежде, что прокормит мель)
42
Другие, страх, поправ и пепел
Бесстрашно устремились в путь,
Им в спину дул попутный ветер.
Но время не пришло, чтоб дуть.
Наполнить воздухом полотна,
И ждали век свой паруса,
Итак, прижавшись, очень плотно,
И совершая чудеса
Гребли руками в бездну люди,
И бездна вдаль манила их,
И, чтоб придать последний штрих,
Найти словцо в словесной груде,
Без пафоса, словцо-палач
Там, на платах грудной был плач.
43
И острова тянулись гребнем
Открылась новая земля,
В тот миг, Всевышнего моля,
Они, в пути тысячелетнем,
Преодолели тот шажок,
Что освятил просторы моря,
Так человек воды страх сжёг,
И он принёс немало горя,
Для мира, покорив простор
И обуздав волны стихию,
И анакрузных чаек хор
Предшествовал пути трохею
И парусов, и мачт и рей,
Вначале как брахихорей.
44
Открылись новые долины,
И водопады с новых гор,
Для пионеров – исполины,
Что так прельщает сердца взор.
Пещеры, гроты, подземелья,
Что дальше? Что там впереди?
Казалось, изучай, бреди
По джунглям. Праздник новоселья
Устрой на новых островах.
Но, что за этим? Сколько боли.
Легко стремленье на словах.
Но мысль обличена в пароли
Из слов. «Вначале было слово…»
Что без надежд его улова?
45
И это слово повело,
Объединило дни в стремленье,
Наверно, также вдохновенье,
Берёт всех под своё крыло,
Когда проникновенно жарко,
Ты даришь рифмы чуткий строй,
Тогда, за каждою строкой
Жди откровения подарка.
И так же вождь взывал вперёд,
И люди шли, по воле слова,
Людской перемещался род,
Колонизации основа
Благодаря живым словам
По малазийским островам.
46
И тут помог вновь вечный лёд,
Период малый ледниковый,
Счастливой стал в пути подковой,
Собой облегчил переход.
Когда моря так обмелели,
Что отступил прочь океан,
Тогда движенью шанс был дан,
И рыбаки почти у цели.
О, дюны Манго, горизонт
Лишь разделял от тех, кто плыли
До вас, когда из звёздной пыли
Раскрыло небо ночи зонт.
В тот исторический момент
Ждал Австралийский континент.
47
Когда на берег выйдут люди,
И душу в теле воспоют.
И не в разврате, и не в блуде
Нет, не погрязнут. И уют -
Они душе подарят время,
И «небо в чашечке цветка».
Урбанистическое бремя,
Роботизации витка
Нет не дадут. Пространство плоти
Не их мечта. Не их удел.
К чему пахать и сеять в поте?
К чему до гроба жить у дел
Свой век от самого рожденья,
В стремленье богоубиенья.
48
Душе земного не понять,
Душа полёт и мысль влеченья.
Что тело? Сладкое печенье,
Когда грудным вас кормит мать
В начале жизни, но горчит
Его начинка гнойным мясом,
Что тело? От микробов щит?
И, весь грехами опоясан,
Красы земной его предел.
Как жалок тела обладатель,
Он тлен. Так краток век для тел!
Но, если ты души старатель,
Несёшь, что дал тебе Господь.
Что тлен тебе? Что эта плоть?
49
И что тебе спасенье плоти,
Когда душа ослеплена?
Душа в божественном полёте.
Со взгляда спала пелена
И вот, ты окрылён для счастья,
Над бездной дней мясных паришь,
Ты избранный, ты в Бога касте…
Увы….но, всё не так, «парниш».
Душа в нас с самого рожденья.
Монах ты или мясоед.
Не в том спасения раденье,
Чтобы оставить в вечность след.
А в бездне нравственных увечий
Оставить облик человечий.
50
И вы, зажравшиеся рыла,
Те, кто закрыл сакральный вход,
Те, кто, проводит жизнь уныло,
И для кого важней доход,
Чем ожидание рассвета,
Когда еще мир чутко спит,
Поступки ли, слава ли это,
Вы, те, кто лицемерьем сыт,
Жизнь, прожигая в ресторанах,
Кумиры нравственных слепцов,
Вы о Христа забыли ранах,
О долге матерей, отцов,
О том, что жизнь не хороша,
Где в смраде вечная душа.
51
Но, что-то автор не сдержался,
И забежал, туда, вперёд,
Где время новое грядёт,
Где жизнь развратная из жал вся,
Где правдорубы не в чести,
Как не в чести каноны веры,
Где так банально крест нести,
Где у разврата нет ни меры,
Ни страха за свои грехи,
Душа забита где гвоздями,
Где власть заполнена ****ями,
Но, как бы не были плохи,
Они сотворены как люди.
Чтоб душу сохранить и в блуде.
52
Давай, руби, и правду режь де –
Судеб печальных силуэт.
Хватило б только сил. Поэт
Всё сможет освятить. Но прежде
Позвольте мне продолжить путь
По историческим маршрутам,
Познаньем прошлого блеснуть,
Наперекор догматам, путам
Что тянутся из давних пор,
Привлечь читателя к прозренью,
И тем закрыть извечный спор,
Отдавшись в мысли озаренью,
Для человечества сакральном.
В движенье митохондриальном.
53
Ведь в современном ДНК
Людей живущих на планете,
Есть след родства, что сквозь века
Держалось до поры в секрете,
Всех нас связующая нить,
Мы в ней листы открытой книги,
Такие страсти и интриги
Тысячелетия хранить
Смогла природа –  связь крови,
И все мы кровные, все братья,
Как вы, не знаю, но как рад я,
Что все мы, люди визави,
Ты жёлт, иль смугл, иль чернокожий
Мы все у вечности подножий.
54
Довольно всё же отступлений,
Пора вернуть туда сюжет,
Где человека вывел гений
В Австралию… А, в прочем, нет,
Ведь, как же те, кто шёл маршрутом
Иным, вдоль берега, туда,
Где в пепле берег и вода
Седая предрассветным утром.
Они прошли немалый путь,
На выживанье вышла проба,
Такая в этой жизни суть,
Вперёд с рожденья и до гроба.
И, пересохшие уста,
Молили небу взгляд Христа...
55
Но Бог раздумывал над этим,
И только молча созерцал.
Так мы всегда любимым светим,
И олакрезом из зеркал
Взираем чутким отраженьем,
И, любим мы и мы молчим,
И всем лишеньям, униженьям,
Надежды дарим луч, и им
Звездой божественного слова
И озаряем, и ведём.
И в вере та же есть основа,
Когда лишь с Господом вдвоём,
И даже в ветре дуновенье
Его мы слышим откровенье.
56
Бог нас ведёт и в этой вере,
Есть наша сила и печаль,
Печаль погрязшего в химере,
Кого ты гонишь прочь, не жаль
Давать такие испытания -
В природе выжил, не убит,
О, человек, там, где Испания,
И где сейчас века Мадрид,
Туда твои сквозь дебри стопы
Пробили путь,  материка               
Но, на просторах той Европы,
Ждала тебя  крови река         
Властителя лесов, полей
Неандертальцев дикарей.
57
Неандерталец – эти твари
Гориллы племени людей,
Те, кто приходят лишь в кошмаре,
Сплетенье мышц стальных. «Владей
Уничтожая конкурента» -
Девиз их жизни. Существа
Оседлые для континента,
Незнающие божества
Любви пленительного слова,
Речь не подвластна их уму,
Пещеры – быта их основа,
Известно только самому
Создателю к чему они
Оседло выживали дни…
58
И вот великое сраженье,
На двадцать с лишним тысяч лет,
Завоеваний, продвижений,
Без  полководцев, эполет,
Регалий, почестей и званий,
Но, сорок тысяч лет тому
Оружие людей из знаний,
Из интеллекта, и уму
Давалась радость покоренья
Как в шахматах, где «Шах» и «Мат»,
Убийства? Боже! Преступленья?
Гринпис, конечно, снова рад
Посетовать, какая жалость,
Что столько в схватках вырезалось.
59
Какие были столкновенья,
За выживанья ореол, 
Одной цепи в движенье звенья
Господь их в этом не развёл.
Ведь, эволюция – есть гонка,
И, Гомо Сапиенс возник,
С глазами жадными ребёнка,
Преображая в знанье лик,
Возвёл божественное слово
Пред не рождённым для речей,
О, синтаксис – всему основа,
Вооружённый им ручей
Грамматики врождённых чувств
Зачатком стал шести искусств.
60
Шабо, Ардеш, вот, где раскрылся
Твой вдохновенья божий дар,
Души полёт. Она из крыл вся,
В ней вдохновения пожар,
В ней то, что создано лишь Богом,
И Бог на том пути ведёт,
Предпочитая всем дорогам,
Сквозь тернии к мечте полёт.
Бегут кровавые бизоны,
Художника верна рука,
Стал разум интеллекта зоны,
Единым вектором прыжка
Туда, где к звёздам мысли свет,
И вывел: «Я люблю…» поэт.
61
Итак, вошли первопроходцы
В Евразию, и дальше вширь.
Для всей природы иноходцы,
И путь открыт им на Сибирь.
И сколько боли, сколько света,
И скольких этот переход
Вновь уничтожил. Злое лето
В тот год, когда нарушив ход
Ледник погнал их на просторы,
Где я был матерью рождён,
Уральские цветные горы
Остановили массы тон
Ледовых – малой аномалии,
Той самой, давшей путь к Австралии.
62
Европа погрузилась в холод,
Неандерталец вымирал,
Губил его мороз и холод,
И,  Гомо Сапиенс. Накал,
За битву в сфере выживанья
Достиг предела. Кровь и страх
И погибал он на ветрах
В снегах, мохнатое созданье,
Двуногому с дубиной крах,
Достали люди его крайне
В долинах, и в лесах, горах,
Он проиграл, и только в тайне
Остался жить в умах, как Ети,
Но где? Теряюсь я в ответе.
63
Но вот, ледовые долины
Пустили наступленье впять,
Из льда и камня исполины,
Устали человека гнать,
В давленье подошли до края,
(Хотя он где, лишений край?)
И, увлекая, и карая,
Сменили гнева ад на рай,
Людей вели собою, тая
Туда, где больше стад и стай
До будущих земель Китая,
Так, не забудь про то Китай,
Твоя что времени река
Из родника сибиряка.
64
Везде, движение людское
(Господь, ты этого хотел?)
Распространение взрывное
Прошло Евразии предел,
С Испании, и до Чукотки.
И на Японских островах.
Усовершенствованы лодки,
Преодолён животный страх.
Назад, так с четверти ста тысяч,
Путь на Америку открыт.
Искру легко желанья высечь,
Когда не ведом страх и стыд.
Сюжет похож на детектив,
Но, пройден Берингов пролив.
65
И после этого вновь стужа,
И наступленье ледников,
Похолодание к тому же
Разорвало связь берегов,
Америка вновь отделилась,
Вплоть до последних тысяч лет,
Евразии такая милость –
В Америку утерян след,
Пока скрипучие галеры
В путь  не подняли паруса,
Первопроходцы новой эры
Сложили в трюмы образа,
Чтоб срезать злато с инков клумб,
Повёл на Индию Колумб.
66
Пятнадцать тысяч лет назад
Вновь потеплению начало,
Воскрес планеты зоосад,
И это в красках означало,
Что на земле настал скачок
Людей прироста населенья,
И вот тогда до исступленья
В пылу расширился зрачок,
Когда открылась перспектива
На новом уровне рывка.
Так жить не запретишь красиво,
Так взгляд подняла в облака
Материков земли элита.
Пришла эпоха неолита.
67
Примерно так. Но, без прикрас
Одно замечу, в уточненье,
Всех обстоятельств тут стеченье,
Когда младой настал дриас
(Тысячелетний мерзкий холод)
Отбросил жизнь в палеолит,
То в шубе, и поднявший ворот
В пещере, где огонь горит,
Наш гомо сапиенс не очень
Расстроен этой был зимой,
поверьте, буду в этом точен,
Ведь, вымиранье стороной
Минует господа созданье,
И лишь придаст ему страданье.




ЧЕТВЁРТАЯ ГЛАВА

68

Глава четвёртая – Китая.
О! Виртуоз труда – Китай.
И аксиома тут простая,
Её раскрою - этот край
Родитель тьмы изобретений,
Бумага, порох, шёлка нить,
Фарфор… Всё это сохранить
Сумел стеной китайский гений,
Всё это он. И жизни приз
Он вырывал у смерти снова.
Ведь в нём заложена основа
Империи, где правит рис
Лишь он движение прогресса,
И государственности пресса.
69
Китай. О, сколько исполинов
Рождал цивилизаций брак.
А, на поверку лишь павлинов,
Что загоняли нас во мрак.
Китай. Размах и расстановка,
Где всё по нотам, от и до,
Империи в сознанье ковка,
К чему пещеры тут Шабо?
Урбанистическое племя,
В вас мощь и мудрость злобы дня,
Потехи нет, а делу время,
Где и соседи, и родня
Экспромт душили от души:
Что не понятно – то души.
70
Какой империи восход!
Но, я вернусь ещё к Китаю,
Ведь снова я нарушил ход,
Повествованья. Улетаю
Назад. Ещё дойду, где надо
Мне вывести расстрел души,
Туда, где рай заложник ада,
Где зиждется закон на лжи,
И стелют белые постели,
Где у разврата интеллект,
Подумать только, в этом теле
Душе был дан такой респект!
А, в результате, аморально,
Всё то, что для души сакрально.
71
Итак, вот вам определенье:
Моя задача непроста.
Найти суть богоубиенья,
Искать я мог бы и с хвоста,
Но нет, пойду, как по ступеням,
Этапами, чтоб всё учесть.
Любым известным проявленьям
Я окажу в рассказе честь
Быть вами узнанными. Это
Пусть вам давно известно, но,
Суммировалось для ответа
В нём всё должно подведено
К черте, где  скрыто, откровенье,
В прочтенье ваше озаренье.
72
Какой же был тогда восторг,
Когда смешались дым и пламя,
Пусть неуклюж, в золе прогорк,
Но он рождён. Он перед нами
Гигантский для людей прыжок,
Огнеупорная посуда,
Казалось бы, простой горшок,
А вот представьте – просто чудо.
И каша – вот она, и суп,
Бульон питательный, варенья,
Какая сила озаренья!
Ты стар? Ты болен? Ты беззуб?
В тайге, в снегах, или в пустыне –
Ты повар, кулинар отныне.
73
О, царство кухни, этот дар
Что даровал Господь, чья проба
На вечность, будь ты млад иль стар,
Но пищи тягостная роба
Превращена в блаженный свод
Из яств гурманного вкушенья,
Еда, где стала покушенье
На  запредельное и вот
Она в ряду среди искусств,
И покушается на чудо,
И, ради чрева, сколько люда
Шло на творение безумств,
Где жарки, варки эйфория
Для живота кулинария.
74
Еда. Комок адреналина,
Когда охотник видит цель.
Так жаждет есть и балерина,
И, без еды еще досель
Не выжил ни один – заморен.
Как страшен он – голодомор.
За пищей шли пустыней, морем,
Так о еде и до сих пор
Для большинства благая весть,
(Унизить не хотел кого-то),
Но вы летаете, чтоб есть,
Я ж ем для радости полёта.
И пред едой я свет, не тень я,
Где запах Богоубиенья.
75
А, Бог един, вер много но,
Есть божество голодной плоти,
Невзрачное на вид зерно,
Что взращено в мученьях, в поте.
Но так, ведь было не всегда
И собирали его люди,
Но вот, горячая еда
Испечена в печи, в посуде,
И в каше еще дикий рис
Стал пищей жизни вожделенной,
Толчком открытия Вселенной,
Запретный плод науки из
Райских кущ, познанья древа,
Что так легко сорвала Ева.
76
Секретом жизни обладай,
И ты прокормишь миллионы,
Так вывел формулу Китай,
И вот, под солнцем опалёны,
Корчуя цепкий кипарис,
Смекалкой и мускулатурой,
На склонах научились рис
Выращивать, агрокультурой,
Вот так-то и возник прогресс.
Вы согласитесь с этой мыслью,
Что для души то стало стресс?
Об этом действе так я мыслю
Как знать…. На самом деле я
Не критик земледелия.
77
Но прочь досужие сужденья,
Не критик и не циник я.
С момента самого рожденья
Образовалась колея
Пути развития. По кругу
Не мыслил счастья человек.
Спешил вперёд. Но отдал плугу
Свой так не долгий жизни век.
Зима, весна, и лето, осень,
Замкнуло круговерть мечты.
И вот, чего хотел он очень
Стал человек у той черты,
Где в сытости предел дал небу –
На поклонения потребу.
78
Но, Вера истинная в том,
Чтоб не боятся воли Бога,
И не молить его с трудом,
Чтоб изобилие из рога
Лилось с небес в молящий рот,
И чтобы прирастал доход,
Ведь человек – он Дон Кихот,
Ведь человека вышел род
Из жажды мира искушений
Но возлюбил творец дитя,
Как ты, купаться рад и я
Средь бездны мелких согрешений
В любви Его. Но наш творец
Не пугало, любви ларец.
79
А ларчик просто…  Без игры
Любовь. Вот истинное благо,
Где сочетаются миры,
Где верить в Бога не отвага,
А космос – благость бытия,
Где воздух есть любви дыханье,
Где мерзко, чуждо воздыханье,
Где любишь жадно, не тая,
И где всего себя до гроба
Отдал ему. Да будет свет!
Пусть на душе из плоти роба,
И для тебя сокрыт ответ,
Что есть бессмертная душа -
Ты любишь – этим лишь дыша.


ПЯТАЯ ГЛАВА

80
Любить Христа. И не просить взамен
Перечеркнуть листы и сжечь увечья,
И вспомнить всё, что в сердце человечье,
И сколько я пробить пытался стен.
Судьбу сплести из лет воспоминаний.
Иллюзии лоскутный дней портрет,
Из глупостей, надежд, побед и маний,
Где солнца нет, и есть один запрет.
И вспомнив всё, былые достиженья,
И как я женщин искренне любил,
Понять одно, что для любви мишень я,
Иван – Дурак, я – сказочный дебил….
Что не предал истерзанную Русь
И верю, и люблю, и не боюсь…
81
И не любви, ни жертв, ни откровенья.
Я средь пустыни. Пепел там друзей.
Мои мечты растерзаны. Их тень я.
Ликует свора боли. Мавзолей
Я возводить не стал - живу улыбкой света.
Пусть ноги пепел жжёт, но греет свет небес.
Так паруса важней для странствия корвета,
Когда каркас пробит, нашёптывает бес
Ты затопи корвет, и сдайся, непокорный,
Прими удар судьбы, и руки подними.
Но медь моя крепка.  Христа я слышу горны,
И что моя печаль пред подлыми людьми
Когда меня манит звезды далёкой свет.
И паруса любви наполнили корвет.
82
Лишь покидать, я не хочу сей плен.
Как те, кто верен был ему до гроба,
И все они презрели тела тлен.
И все они на веру в Бога проба,
И все они до времени ушли,
И все не прикоснулись к искушенью,
И все они не стали зла мишенью,
И все они для веры соль земли.
Их много тех, кто на голгофу нёс
Незримый крест – путь вознесенья к Богу,
Без пафоса, надежд, без мнимых грёз,
И лишь в душе храня одну тревогу,
И сколько же, их рождено Иуд,
Иных, кто за крестом в слезах бредут.
83
Ты ж просто будь, как ветра дуновенья.
И ветер там, где есть любви простор.
Без ветерка нет на море волненья,
Штиль для меня – моей надежды вор.
И я тогда с волнами в унисон,
Забудусь под их плеск, уйду в нирвану.
И я усну. И это будет сон
Подобный из пустыни каравану.
И я пойму, что Бог был не жесток,
И что меня в лишенье не покинул,
И вот тогда, божественный росток
Пробьётся снова. К жизни верный стимул.
И я проснусь, и встречу я зорю,
И я в лучах молитву сотворю.
84
Как солнца луч. Ты освяти собой.
Я долго спал во тьме, где нет и света,
И речь редка, один лишь волчий вой:
Нельзя смотреть на вырожденье это!
Беруши вырву, и услышу снова
И стон земли, и крики каторжан,
Я подберу спасительное слово,
И вознесу -  Христом мне жребий дан.
И выйду я на площадь пред поэтом,
И вырву кляп из горла своего,
И пред толпой предстану я раздетым,
Суда я убоюсь лишь одного
И то, что я вобрал, верну сполна:
Я слышу, вижу, речь моя вольна.
85
И дай мне жить одним, что я под Богом.
Ты знатен и богат, иль ты в убогом;
Ты веруешь открыто или в тайне:
Или мирянин, иль монах в скитанье;
Умрёшь ли ты непризнанным творцом;
Или распятым за иных, за грешных;
Или почишь главой семьи – отцом;
Средь горемык или людей успешных;
Тут всё едино, жизнь то или смерть.
Неважно, кто и как ты в этой жизни.
Неважно, суждено тебе сгореть
Вдали от Родины, или костром в Отчизне,
Живёшь – умрёшь – едино. Важно то,
За что ты жил? И принял смерть ты за что?
86
Любить Христа. Любовь моя судьбой....
Пусть вижу я пороки мирозданья,
Я в образах найду любви покой,
И лишь средь них пойму, что значит тайна.
И лишь средь них приму я низость дня.
Ублюдков разрывающих планету.
И я пойму, что с ними я родня,
И призову себя тогда к ответу.
Да, это я повинен в том, что трах
Заполонил умы и ваши души,
И не молитва, а животных страх
Пугает вас и затыкает уши.
За всех в ответе, я в ответе за…
И гвозди в теле, и в глазах слеза.
87
Любить Христа. И с ним молчать о многом...
И жизнь пускать судьбы по кругу дней,
И верю я, что за Христа порогом
Я защищён от наглости людей.
Молчание, какое это благо,
Когда весь мир лишь звуки тишины,
Когда в глазах живительная влага,
Лишь дуновений чувствуешь шумы,
Они дрожат, зелёные листочки,
И запах свежескошенной травы,
Когда ты понял, что дошёл до точки,
То ни к чему слова – они мертвы.
Когда надежды рухнули твои
Всего лишь в полушаге от любви.
88
Любить Его, сквозь жизнь я пронесу...
Любить, пренебрегая все законы,
Любить, а не выдавливать слезу,
Любви, что кружева и власть короны?
Она   прозренье   райского плода,
Любовь к Христу одна – и многолика.
Оратор перед нею лишь заика,
Вино богов лишь пресная вода.
Ей не к чему быть  чьей-то половинкой,
Из-за неё и жизнь и боли стон.
Её испей – она сбежит слезинкой,
В бетоне закатай - она пробьёт бетон.
Любовь - сорняк. Любовь – пожар, война.
Ей нет границ – она во всём вольна.
89
И, прикасаясь таять от надежды...
Не на часы минут и не на дни побед.
На силу ветерка. О, бриз желанный, где ж ты?
Ты даришь благодать, где долголетья нет.
А есть моя весна. И осень  с ней в печали,
А есть сады в цвету и листопад души.
И то, что бриз во мне, не излечить врачами,
Там призрачная даль. Там счастья миражи.
Там юность. Там восторг. Там нет обид и зависть
Чужая гостья там. И ревности там нет.
И только боль и стон в страну поэта вкрались.
Там я любим - любой. Там царствует сонет.
Там буйных красок смак. Там вечности река.
Надежды парус ждёт порыва ветерка.
90
Любить Его... Хрустально – навесу
И этот дар, святого откровенья,
Как ветерка в день знойный дуновенье,
Как девочки невинную красу,
Хранить печать, дарованную небом,
Благодарить за сердца каждый стук,
Любить его, за то, что стал он хлебом,
За то, что он отец тебе и друг,
За то, что он всегда везде с тобою,
Бог не оставит, не покинет, нет,
И любит он тебя с мечтой любою,
Не потому, что он тобой воспет,
И с колыбели до седых волос
Тебя хранит молитвою Христос.
91
Люби Его и сном, и явью между.
Открой глаза. Вглядись в свою судьбу.
И с дьяволом извечную борьбу.
Увидишь в ней лишь на Христа надежду.
Ты им храним всегда любви молитвой.
Закрой глаза. Прими, что он с тобой,
Любить – идти извилистой тропой. 
Хранить – Снимать надежду острой бритвой.
И скальп её до времени хранить
Сжигать мосты для противостоянья.
И самому взимая подаянье
Всё жертвовать тебе, ни есть, ни пить,
И лишь молить о вере образа,
Где сердца нет – а есть твои глаза.
92
Люби Его, что может быть дороже,
И что сравниться с верою в любовь?
Люби во тьме,  когда гнилые рожи,
Когда божкам вокруг не прекословь.
Люби когда, ты, кажется, запнулся,
И веры твой иссяк в душе родник,
Но, свет любви в тебя Христа проник,
И любишь ты открыто, улыбнулся,
Перекрестился и забыл, что было,
И в путь с надеждой, с верою в Христа,
Люби его, без жалости и пыла,
И, каждый день, как с белого листа.
Любовь к нему, не ради благ и плат…
Люби его и позабудешь ад….
93
Любви божественной, что даровал нам Боже?
Что может быть возвышенней её?
Когда мурашки пробегут по коже,
Когда тебя оставит вороньё
Сомнений пред дарованного Богом,
И ты откроешь душу для Христа,
И места нет сомненьям и тревогам,
Лишь только свет. Молитвою уста
Наполнят душу. Просветлеет  разум,
И примешь ты любовь его, как есть.
Любовь к Христу – заслон к любым заразам,
Где всё затмит собой благая весть.
И где в улыбке светятся уста
От святости воскресшего Христа.
94
Любить Христа. И не просить взамен,
И не любви, ни жертв, ни откровенья.
Лишь покидать, я не хочу сей плен.
Ты ж просто будь, как ветра дуновенья.
Как солнца луч. Ты освяти собой.
И дай мне жить одним, что я под Богом.
Любить Христа. Любовь моя судьбой....
Любить Христа. И с ним молчать о многом...
Любить Его, сквозь жизнь я пронесу...
И, прикасаясь таять от надежды...
Любить Его... Хрустально – навесу,
Люби Его и сном, и явью между.
Любить Его, что может быть дороже
Любви божественной, что даровал нам Боже?

ШЕСТАЯ ГЛАВА

95
Любить её. Печаль. Восторг. Мученье.
Когда ты растворяешься в мечте,
Когда из боли строишь заточенье.
Всё без неё не так, и дни не те,
И ночи в одиночестве тоскливы,
И сновидения страдания полны.
Жизнь мимо и приливы, и отливы,
Когда ты без любви своей волны.
Когда восторг от долгожданной встречи,
Затмит рассудок (разве мудрость в нём?)
Душа поёт. О боли нет и речи.
Всё вмиг ушло с тоскливым, серым днём,
Когда не жил,  а за любовь страдал.
За миг её. За милой идеал.
96
Любить её, за что и почему?
Задать вопрос и в поисках ответа
Простить за всё. За боль и за тюрьму,
В которой тьма и без любви нет света,
Где правды нет, лишь слезы и беда
Страдание по замкнутому кругу!
Где без неё испьешь ты скорбь до дна,
И, не найдя прощения друг другу,
Любить её! И не просить взамен,
Ни клятв, ни обещаний, ни признанья.
Не требовать ни жертв, ни перемен,
И снова ждать, когда не ждут и в тайне
От смысла здравого опять… опять… опять…
За что люблю? В надрыве повторять…
97
Любить её. В надежду заключенье.
Хранить мечту и пред собой не лгать.
Забыть про одиночества мученье,
Простить за опостылую кровать.
Где столько выплакал. И передумал столько,
Тоскливыми годами, день за днём.
Надеясь ли, что выкрикнут нам горько?
Надеясь лишь: рай сменит ад; и в нём.
Мы встретимся (что значит жить без боли)
И, растворившись в нежности, взамен,
Чем отплачу? Чего желать мне боле….
Лишь одного, не покидать сей плен:
Где и восторг,  и рифма,  и влеченье…
Любить её. В надежду заключенье.
98
Любить её. Страсть предпочесть уму.
Забыть про всё. Что пересуды, сплетни?
И безрассудство предпочесть  тому,
Что дарит нам любовь. И в день так летний
Блаженно как! От шёпота листвы,
Когда она спасает нас от зноя;
Хранит тени прохладу, но, увы….
Листва осыплется в свой час, зимою.
Хотя до этого и будет в сентябре
Пылать, гореть, желать надрывом краски.
Хранит листва лишь тень в любви поре,
И также страсть осыплется, но ласки,
Тем летом, в той тени, нам так нужны,
Ум не к чему, у страсти нет вины….
99
Любить её. За то, что есть. За воздух.
Воздушность. Шлейф печали и мечты,
Она как Сказка; Нежность; словно Слов Дух,
Что пишет мне из грёз любви листы.
Читаю их и плачу над листами,
Она, как есть, она во всём она.
Огонь и воздух мы с любимой стали…
Огонь горит – в том воздуха вина…
Нет не вина. Судьба. Берёт жизнь пламя
Нет не из плоти – из воздушных сил.
Любовь жива огнём в воздушном храме,
А, сколько искр храм плоти погасил?
Огонь твоей любви разжёг меня…
Не будет воздуха – не станет и огня…
100
Весною дышишь с ней. За этот сон,
Боготворишь, когда сады все в цвете.
Ночь коротка. Распахнутый балкон.
И соловьи под утро на рассвете.
И окрылён ты натиском пера,
И поцелуи льются, будто трели,
Ещё… ещё…. Хотя уже пора…
Сон наяву. Все этим сном горели.
Но многие сгорали до золы.
И от любви в заплатах буден роба.
На соловьёв, цветенье яблонь  злы,
Нет, не живут, а существуют оба.
Храни меня Господь от нелюбви,
И чтоб весна и пели соловьи.
101
Любить её. Без вольности на роздых,
Устроить от любимой выходной?
От нежности? От комплиментов? Роз? Их,
Как не дарить?   Цветы для  той, одной…
Кого боготворил ты в час весенний;
И в летний час, любя, боготворишь;
И в осень жизни   красоты твой гений
Всё так же греет. Солнце из-за крыш
Так дарит свет и радует закатом.
Печальные листы календаря…
Но в буйстве красок каждый любит атом,
В душе восторг, что жизнь прошла не зря.
Любовь моя, ты на моём крыле…
Как сласть короны в каждом короле.
102
И на детей, зачатых в унисон.
И на мечту, что мы пред богом вместе
Я радужной надеждой унесён
О счастье. О моей любви. Невесте.
Но, знаю я, та чаша непроста.
Но, знаю я, пускай и выбор труден,
Любовь свою, как с белого листа
Я пронесу сквозь неуклюжесть буден.
(Дни без любимой на мечту хромы)
Секундопад без нежности и счастья,
Но, что любовь без  боли бахромы?
И, как мечта без солнца и участья,
Так жизнь сама сокрыта смыслом в ней,
Водоворотом до последних дней.
103
Любить её. Так больно и желанно.
Боль от того, что не со мной она,
Боль от того, что поздно или рано
В её душе мир поглотит война,
Война из разрывных противоречий,
Из выбора меж небом и землёй;
Душевных травм и нравственных увечий,
Боль от того, что жизнь ее петлёй…
Но, боже мой, как мне она желанна,
И, нет её мне ближе и родней.
Она пришла из грёз моих  дурмана,
Любить её мне до последних дней….   
Любить её желание, не боль….
И – бесконечность. Без неё я ноль.
104
Любить её. Ведь лишь об этом речь.
И с каждым днем жадней и беззаветней.
Любить её, любить, а не стеречь
Любить её, и с каждым днем секретней.
Любить её, открыто для мечты,
Для прочих же любить в блаженной тайне;
Любить её за щит, когда меч ты,
Но не разить: обидно, больно, крайне.
И слиться воедино. Две души,
Когда вбирают силу монолита,
Тогда и бриллианты, лишь гроши,
Венок сонетов от её пиита,
Вот бриллиант, что мог её увлечь.
Любить её. Ведь лишь об этом речь?
105
Любить её. Такая в сердце рана.
Средь пошлости и мыслей пустоты,
Мук совести, безденежья тирана,
Или во снах, когда горят мосты….
Или когда надеюсь вновь о встрече,
Везде, одно, Я думаю о нас.
Терпение (а больше жить мне нечем)
Христа прошу, чтоб дал его запас.
В который раз, переживая день,
Как будто он последний во вселенной,
Я жду её, я ожиданья тень.
И жизнь моя монетою разменной
Ложится у несбыточной мечты:
Где нет её, и без неё, где ты.
106
Любить её. Всех прочих пренебречь...
Отдать себя, всецело, безвозвратно.
К чему в любви желания картечь?
К чему твердить, что и на солнце пятна?
Мне всё равно, что принято у них?
У кроликов, плейбоев от утехи,
Быть преданным, какой прекрасный штрих,
И как моей любви крепки доспехи.
Пусть тот, кто любит, от любви слепы,
Но не слепцы они, а слепотою свиты.
И что для них призрение толпы?
Всей этой алчущей разврата свиты.
Так дай же Бог мне с милой уберечь,
От злой толпы любви слепую речь.
107
Да и к чему с синицей бытиё,
Когда любовь проходит тебя мимо?
И всё это пред Богом не твоё….
И сколько лжи, надменности и грима.
И сколько дней оплаканных тобой,
Мечта оставлена в рутине серых буден…
Так думал ты и предпочёл не бой;
Бой за любовь. И пусть ты не подсуден,
Но пред собой ты самый страшный суд,
И, эта мысль, печальней даже смерти…
Дни без любви… иуды из иуд.
Нет, умереть не страшно, вы поверьте….
Страшней всего уйти и не найти….
Своей любви на жизненном пути.
108
Когда в душе восторг любить её,
Я не желаю говорить об этом.
Хочу молчать. Ведь это, лишь моё.
Мне всё равно, что числюсь я поэтом.
Пусть говорят. Трубить я не горазд,
О той, кого люблю. И обожая...
Боготворю без рифм - они балласт.
Её красой зарезан без ножа я....
Я для других фонтаном рифмоплёт,
Но для неё останусь молчаливым.
Молчание моё как лёд.
Но как волна пришла с приливом.
Как тает лёд, от солнечных лучей.
О! Взгляд её, он рифм пробил ручей....
109
Любить её. Печаль. Восторг. Мученье.
Любить её. За что и почему?
Любить её. В надежду заключенье.
Любить её. Страсть предпочесть уму.
Любить её. За то, что есть. За воздух,
Весною дышишь с ней. За этот сон.
Любить её. Без вольности на роздых,
И на детей, зачатых в унисон.
Любить её. Так больно и желанно.
Любить её. Ведь лишь об этом речь.
Любить её. Такая в сердце рана.
Любить её. Всех прочих пренебречь...
Да и к чему с синицей бытиё.
Когда душе восторг. Любить её.

СЕДЬМАЯ ГЛАВА

110
Любовь воздушность. Снег и ветер,
Все испытанья для неё,
Но если ты, то в сердце встретил,
Тогда не страшно вороньё
Из быта, боли и лишений.
И ты хранишь сакральный свет,
Любовь творца, хрустальней нет,
Его любви, и только гений
Сумеет передать лишь тень
Дарованного счастья Богом,
И всем сомненьям и тревогам
Один ответ на каждый день.
Границ нет истинной любви.
И что Ему грехи твои.
111
Когда в страдании лишь плоти
Есть искупление грехов,
Когда ты любишь, то в полёте
Не замечаешь берегов,
И, разливаешься счастливо,
И ты уже не просто ты,
Но вот, после часов прилива
Отлив, и пропасть пустоты,
И ты не знаешь, где надежда
На свет, на завтра, на мечту.
Ты боли перешёл рубеж? Да,
Но скажешь: Господи, я чту
Что ты послал, но свято верю,
Переживу любви потерю.
112
Ведь ты есть истина и свет.
Любовь твоя – нет, не для плоти,
Любовь твоя в слезах, в полёте,
Где плоти и в помине нет,
Как нет расчёта и корысти,
Любовь твоя ко всем добра,
Засохнут осенью так листья,
Зима лютует, но пора
Уже опять пробить весною
Из почки сладостный росток
Так ты, Господь, к нам не жесток,
Но учишь нас любви, порою,
Когда, казалось, боль с ума
Сведёт, но кончилась зима.
113
Весна. И с первыми лучами
Её волшебного тепла,
Подставив солнцу спин тела,
Вновь жаждут пахнуть богачами.
Излишек. Вот причина в чём,
Когда, насытив совой желудок,
Завоеватель не мечом
Вас покорял – как проституток
Зерном, желающих вкусить
От сытой жизни хлеба, зрелищ,
Но что с тех пор, хочу спросить,
В нас изменилось? Мягко стелешь,
Хмель в уши льёшь, и даришь плов,
Греби, из поданных улов.
114
Обмен родил желанье власти,
Но, так скажу я без прикрас,
Из нас, как многим власть – экстаз.
О, эта власть, купанье в сласти,
Как эта власть прельщает нас,
Мы рвёмся к ней, срывая глотки,
Вода, так рвётся в щели лодки,
Стремясь залить собой каркас,
И дно пробито, мы – у цели,
Но, не учли деталь одну,
Хоть под напором уцелели,
Но затонул ковчег.  Ко дну,
Туда, где нет души биенья,
Лишь бездна богоубиенья.
115
И девять тысяч лет тому…
Возникли для скота загоны.
И власти первые законы,
Собою создали тюрьму.
Шаманы со своей игрой,
И идолы людского страха,
И для души возникла плаха,
И догм и верований рой.
И в этом богоотступленье,
Империи пришёл рассвет.
И материального плененье,
И появилось много бед,
Того что человек не ведал,
Когда он с ложкой не обедал.
116
Когда печальные соседи
Его - Великие леса.
Прогресса в пагубные сети
Попали. И текла слеза,
Янтарная, по чреву древа.
И вырубался континент,
У дьявола возник момент,
Для искушения посева.
И, он явился, искуситель.
О, как же он торжествовал,
Когда людской лесоповал
Пред ним предстал – грехов обитель,
Горят леса, гарь до небес
И боль, и искушает бес…
117
Но не спешил Господь с Мессией,
Ещё то время не пришло,
Иисусу средь людей быть. И ей
Бог дал Земле знать, что есть зло.
Что значит боль очарованья,
Что значит этот мир средь слёз,
Уроки разочарованья,
Так человек в себе пронёс
И скорбь, и ярость,  счастьем муку,
И волю сердца через край.
Ад искушений. Веры Рай,
Он жаждал бы, и принял  руку
Распятого людьми – Христа,
И жизнь, как с белого листа.
118
Не может быть? Но час расплаты
Он, неминуемо придёт,
Урбанистические латы
Вас не спасут, и треснет лёд
Безверия под светом веры,
Когда Господь предотвратит
Вновь катаклизм. И пирамид,
В честь новоявленной Химеры,
Воздвигнуться опять вершины.
Увы, вновь люди не поймут,
Что значит Вера. Исполины,
В ином. Но в Вере….  Верить –  труд?
Ведь Вера – воздуха глоток,
Когда в асфальт тебя каток….
119
Когда тебя сломало в жизни;
Когда ты болен, не здоров;
Когда ты у друзей на тризне;
Иль наломал немало дров;
В местах, когда ты заключенья;
Или когда пред смертью ты;
В минуты боли и мученья;
Или когда тебе люты
Морозы. Ты один средь чащи:
Ты веру воздухом вдохнёшь
И выдохнешь молитвой. Чаще
Всё так о Боге помнят. Нож
Как будто подленько так в спину
Ему, Спасенья  Исполину.
120
Ведь верят, нет, ни для чего,
К чему искать практичность в Боге
Там, где расчёт, тому в итоге
И верить в Бога нелегко.
Неукротимое влеченье,
Когда господь тебя влечёт.
Когда тебя любви теченье
Уносит, и расколот лёд
Лет одиночества пред миром,
Когда объятый ты тоской
Предпочитал жить под кумиром,
Но вот прозрел. Сказал: На кой
Мне эта клетка бытия,
Хочу любви от «а» до «я»
121
Не для вымаливанья дара,
А для улыбки по утрам,
Чтоб не приснилось вновь кошмара,
Зарубцевался чтобы шрам
Грехопадения и боли
И. чтоб душа твоя смогла
В молитве распознать пароли,
Где свет и где не властна мгла,
Где есть уверенность в исходе,
И где ты всё готов принять…
Где вера в Бога нет, не в моде,
А по душе. Ребёнка мать
Так любит лишь за то, что он
Её, и ею был рождён.
122
Не потому, что скоро кара,
И суд настанет. Страшный суд.
Так жаждет музыки гитара,
Когда её опять возьмут
Через года, где в заточенье
Она висела на гвозде,
Как жаждет дать она теченье
Мелодии, и чтоб везде
Был ей наполнен каждый атом
И за окном весенний сад,
Она звучит. О, Рай! И Ад
Её забыт. И пред закатом
Она звучит в живых руках,
И что ей старость, что ей прах.
123
(Да убоится червь его)
Безумное желанье плоти,
Мы укрощаем не в полёте
Где вдохновенье и всего
Так много – в нежности улыбок,
И хмеля «болдинской поры»
А страх пред карой – как он зыбок,
Как будто правила игры,
Придуманные изначально
Для тех, душа, чья сожжена,
Ведь таинство – такая тайна!
И муж ты или ты жена
Не бойся, а твори для Бога!
Творцу от нас не нужно много.
124
А верят так: Когда в улыбке
В блаженстве ты отдался весь
Твои стремления не зыбки,
Не эта пагубная смесь
Из лицемерного расчёта,
Господь лишь пред тобой один
Воскресший, он не для кого-то
Единородный Бога сын.
А ради твоего спасенья,
Когда невинным был распят,
Страдавший, принявший мученья,
Понтийского Пилата взгляд
Отвёл от шедших вслед за ним.
Любовь Христа – мы ей горим.
125
Блаженно светятся уста,
Отцу небесному во славу.
Пред ним жизнь с белого листа,
И искушений всех ораву,
Отверг и ты перешагнул
Все от порока искушенья,
Сказал себе, что не мишень я
Для похоти. И караул
Из веры для души назначил
И Богу душу ты сберёг,
Из множества земных дорог
Ты выбрал ту, что не к удачи
Ведёт она в Дом Бога – Храм,
И вот от боли только шрам.
126
В богатстве или ты в убытке,
Душа твоя пред ним чиста,
Ведь грех – подобен тяжкой пытке,
И заповеди неспроста
Даны нам Господом в спасенье,
Осознавая этот путь
Его ты принял вознесенье,
И даже в горе не забудь,
В минуты боли, страсти, гнева,
Смири враждующую плоть.
И вспомни, как Мария Дева
Смогла сомненья побороть
Молитву сотворила Богу,
И в путь по терниям дорогу.
127
Молитвы истинна проста:
В единого в ней вера Бога,
Соединение моста
Творца Земли и неба. Строго
Осознавая это благо,
Ты к вере истинной проник,
И на глазах от счастья влага,
И пред тобой священный лик.
Где благодать и умиленье,
Творя молитву по утрам,
Душе бессмертье, телу тленье,
Предпочитая всем дарам
Дар Господа любовь нести,
С открытым сердцем, не в горсти.
128
От света к свету Бог един,
Единородный сын он Бога,
Он друг, он свет – не господин,
Добро и счастье. Эпилога
Ещё пока что не прочли,
Но, забегу вперёд немного:
Невзгоды – лучшие врачи
Для испытанья веры в Бога.
И заскорузлые  тела
Несут подчас, души обитель,
Такие залежи тепла,
Что сам уже он небожитель
И до скончанья века вплоть
Юродивых хранит Господь.
129
Он истинный творец живого,
Он свет, и свет его в живом
Когда блаженство иль тревога,
Когда семья приходит в дом,
Рождаются ли в счастье дети,
Когда заложники игры
Удручены, и жизнь на свете
Вдруг не мила. И все миры
Вдруг рушатся под болью слова,
И ты растерзан – одинок
И дьявол, что похож на вора,
Готовит траурный венок,
Тогда молитву сотвори –
Зима – но в солнце снегири!
130
Единосущный средь годин,
Судья живым и мёртвым в мире,
Когда на море много льдин
Он ледоход. Берите шире,
Он небо в чашечки цветка
Он капля отраженья мира,
Он вдохновение, он лира,
И жизнь он нового витка
Он макрокосмос – микромир
Он сон и явь, открытый крайне
Он есть божественная тайна
Супергерой. Толпы кумир.
В трущобах. В звёздах. Среди кущ
Он любит всех  – он всемогущ.
131
Животворящий силой слова.
Что может мысли быть сильней?
Вначале мысль. Всему основа,
О! Как купаться сладко в ней.
Как в ней легко, как в ней свободно.
Раскрепощённость вот она.
И пьян ты мыслью без вина.
Ты, к сути подошедший, вот дно,
Но не для мысли. И до дна
Её не довести сознаньем.
Лишь вера в Господа одна,
Конец придаст её скитаньем.
Её движению основа.
Прими – вначале было слово!
132
Христос в сердцах – благая весть.
Триумф божественной вселенной
И я её. В ней. Вечный пленный.
Безверие вот чёрта месть.
Когда ты слеп, и пред тобою
Проходят годы, и года
Увы,  бурлящую рекою,
Уносят жизнь. Её вода
Губительна. В таком потоке
Всё перемелется в песок.
В толпе, безумны, одиноки
И ты средь них так одинок,
А мог бы жизнь улыбку несть –
Христос в сердцах – благая весть.
133
Я верую – что жить – не есть!
Ведь жизнь – дарована нам Богом
И жизнь не пред Всевышним лесть.
Так свет любви есть и в убогом.
Так я люблю. И дух творца
Он есть во мне – печать господня.
Господь мне заменил отца.
И не к чему мне дьявол-сводня.
Я с Богом, СвЯтым Духом жив
И Дух Святой мой парус жизни.
Я верен Богу и Отчизне,
И Бог даёт любви прилив.
И жизни будущего век.
Душой бессмертен человек.
134
Ведь верят, нет, ни для чего,
Не для вымаливанья дара,
Не потому, что скоро кара,
(Да убоится червь его)
А верят так: Когда в улыбке
Блаженно светятся уста,
В богатстве или ты в убытке,
Молитвы истинна проста:
От света к свету Бог един,
Он истинный творец живого,
Единосущный средь годин,
Животворящий силой слова.
Христос в сердцах – благая весть.
Я верую – что жить – не есть!



ЭПИЛОГ

135
Из бездны, где над нами небо
Уже не властвует над ним,
И где от зрелищ и от хлеба
клубится адовый лишь дым.
Из этой самой преисподни
Взошел к нам падший ангел зла.
Он здесь. Средь нас. Уже. Сегодня
Бессмертного тень поползла.
Что ищет он? С бедой какою
Покинул мрачный свой Аид,
И предпочёл наш мир покою,
Где он величие хранит?
Пришёл за вами? Может к вам?
Блуждает он по головам.
136
Москва пред странником предстала.
О! Современная Москва.
В чести в ней смог и звон металла;
Не жаворонок, а сова
В ней горожанин. Окольцован,
Мечтает только об одном:
Купить свой загородный дом.
Власть тут дельцов, и  чёрным вдовам
Вершить тут в сладость беспредел.
Купить – продать – как дважды два.
Интеллигент здесь поредел.
Не мать –  а мачеха Москва,
Библиотек кому уют,
Те, кто карьеру не куют.
137
Итак, за чёрными крылами
Уже и Лондон и Париж,
Холмы Нью-Йорка, И волнами
Закат Торонто, что так рыж.
Сеул и Мельбурн, Копенгаген,
Стамбул в мечетях, папский Рим…
Найти, желанием гоним
Средь мира душ святых и гадин,
Людей он стольких перебрал,
Всё тщетно.  Где найти святого?
Пусть нищий или генерал,
Для каждого своя есть тога.
Всех искушение  ждало,
Ведь зло – оно на то и зло.
138
А между тем, наш чёрный странник
Искал невинную средь душ…
И чтоб страстей её «Титаник»
Не вверг в пучину. Чтобы куш
Она урвать не согласилась.
Соблазнов столько. Сколько их:
Художнику – последний штрих;
Фанатику – кумира  милость;
Владыке миллиарда мало;
Священнику  ворота в рай.
И вот, среди желаний вала,
Над падшими глумись, играй…
Итак, на каждый он роток,
Накидывал мечты платок.
139
Земля, казалось, обветшала.
И где найти в ней уголок,
Что не познал соблазна жало,
Ждал каждого надежд подлог.
Так, где та чистая душа,
Неискушённая в разврате.
Навряд ли в правящих палате,
Навряд ли там, где нет гроша.
И вот последняя глава
Его наземного скитанья -
Золотоглавая Москва
Была. Но ныне эти зданья
Его смутили. Боже мой!
Что сделали они с Москвой?
140
Что сделали они с планетой?
Так думал он, ускорив шаг,
Заплатят той же им монетой,
Земля не терпит долго драк.
Найти лишь мне святую душу,
И я о том похлопочу,
Чтоб смёл потоп людскую сушу.
Не зря я тут. Мне по плечу.
«То выхлопотал он  у Бога» -
Так скажут мне и вознесут.
Для этого не нужно много:
Один сосуд на страшный суд.
Души невинной эталон,
Которую я взял в полон.
141
Так, в размышлениях о мире,
Он оказался на Тверской.
Да, а Тверская стала шире.
И он смотрел с такой тоской,
На ряд в дыму автомобилей,
И вспомнил, что построен МКАД,
Стан проституток – падших лилий
Ему напомнили вдруг Ад.
Москва – вместилище порока.
А как всё было изначаль….
И стало так вдруг одиноко,
Тому, кто выстрадал печаль.
Тому, кто ко всему привык.
Средь королей и горемык.
142
Но, что его вдруг так смутило.
Что чёрный демон испытал?
Его неведанная сила
Вмиг зацепила. Так металл
Вас манит благородством пробы,
Так жертву чувствует паук….
Нет-нет - не то. Но той особы,
Не смог он пропустить. Так лук
Стрелу пускает тетивою,
Так выстрелил он взглядом вдаль.
Расправив крылья над Тверскою,
Продумав каждую деталь…
В личине доброй, а не злой,
Дух устремился той стрелой.
143
Стрела её остановила.
И вот изысканна, нежна,
Вмиг поняла, что рядом сила.
Ей равная. И не жена -
Вдова в который снова раз -
Сеть распустила. И приманку,
Из колдовства невинных глаз,
Пустила яд. И так же манку,
Бросает рыбам на прикорм
Рыбак  - пример долготерпенья.
У женщины есть столько форм
Нас довести до охмеленья.
Глубокий вырез, кудрей прядь.
Но ей ли Духа охмурять?
144
Итак, пред Демоном предстала
Вилена – свечка красоты.
И вот уже, под звон бокала,
На брудершафт они, на «ты».
Гудит гламурный ресторан.
Там «ПУШКИНЪ» бренд гастрономии.
Убит поэт – доход в карман,
Страшна культуры анемия.
Но, ресторан покинут тоже.
За бриллиант сказала «да».
О, скольких то видало ложе…
Теперь и с чёртом нет стыда.
Его целует и влечёт
У каждого тут свой расчёт.
145
Но что это за наважденье.
Что в ней такого? Чей в ней свет?
Любовь кого за нею тенью?
Желает Демон знать ответ.
И чем ещё она прельстила
Его – соблазна короля?
Какая в ней таится сила?
И кто она – на чувстве тля?               
И ей, к чему коварство плоти?:
Когда супругом ты любим,
И испытал восторг в полёте,
То, устоишь всегда пред Ним -
Тем, кто, танцует без изъяна,
А он лишь - Бога обезьяна.
146
Его та боль, а не вина,
Но вы, желатели разврата,
Глоток игристого вина
Для вас любовь – за деньги плата.
Вы те, кто тесно обступил
Престол, где царствует дух плоти,
Для вас любовь – побочный ил.
Для вас надежда не в полёте,
Где Божий Ангел – дух семьи.
Где жизнь и смерть вдвоём до гроба.
Всю жизнь пред златом семени,
И на тебе пороков роба.
Ты рудокоп лишь бедных руд.
Любовь не страсть – а буден труд.
147
Ответь, Вилена, что тревожит?
И отчего ты так грустна?
И что гнетёт тебя? А может
Тебе от боли не до сна?
Раскройся, укажи причину,
Повинен кто, что ты одна?
Был муж? Ты предала мужчину?
Он мёртвый? В том твоя вина?
Не нужно демону вопросов.
Он видит всё – вся жизнь пред ним.
И мёртвых страж -  он стал философ,
Лишь философией храним,
Дух понял всё, как дважды два,
Что это Чёрная Вдова.
148
Пред ним чудовище из плоти.
И алчность вот её кумир.
Работать не привыкла в поте.
И материнства чужд ей мир.
Что ей любовь? Размер для плоти.
Её ты носишь на руках?
Боготворишь? И вот в полёте
Тебе она устроит крах.
Велена так и подстрелила,
Того, кто любит на износ.
Избавившись «от чувств дебила».
Решив квартирный свой вопрос.
Разврат с расчётом воплоти,
Где можно всё, лишь заплати.
149
Всё ясно тут. Прощай, Вилена.
Не ты нужна исчадью зла.
И что ему до ремесла,
Не выпускать любовь из плена.
Он жаждет лишь души родник:
С твоим он мужем ищет встречи.
Крылатый демон – дух увечий –
Тот, кто от боли многолик.
Кто видел столько извращений,
Что  в горле кость ему порок
И сам разврата чёрный гений
Не выдержал. Прочь за порог.
Прощай, разбитое корыто.
Не думай что всё шито-крыто.

150
Не думай, что сведёшь с ума,
И покоришь собой любого.
Ты – жертвой можешь стать сама,
Тогда прощение у Бога
Ты будешь ждать. Не Сатана
Тебя спасёт и даст прозренье,
Когда разрушится стена,
И, может быть, под песнопенья,
Твоя душа войдёт в тот сад,
Где лишь любовь вселенским светом.
Хотя, для грешника – Рай – Ад,
Но святость, в самом есть отпетом
Мошеннике – ведь все мы грешны,
И даже кто в добре успешны.
151
Искал он долго по вокзалам,
Там, где бездомных «благодать».
Нуждается кто в самом малом,
Того непросто так сыскать.
- Так вот каков ты есть, Василий!
Ну, здравствуй, добрый человек.
Доволен ли своей Россией?
И есть ли у тебя ночлег?
Хочу с тобою подружиться,
И приглашаю за мой счёт,
На ужин, в Метрополь, где лица
Пристойнее и смрад не прёт
От собутыльников твоих.
Уютный столик на двоих.
152
Но отвернулся бомж Василий,
Надвинул шляпу на глаза,
И засыпая  без усилий,
Прижал покрепче образа.
- Уйди ты прочь. Я знаю кто ты,
Я и товарищи пьяны,
Но, обо мне твоей заботы
Не нужно. И ещё с войны
Я помню твой зловонный запах,
Где трусость – там ищи тебя.
Не был тогда в твоих я лапах,
Не буду впредь. Господь любя,
Меня крестом своим хранит,
И в вере я своей гранит.
153
Сказал - отрезал. Дух из Ада
Взбешён за праведный ответ.
Не для того он вышел в свет,
Чтоб упустить находку клада.
Уснул Василий. Видит сон,
Он в небесах. Летит как птица,
И слышит колокольный звон,
И голос: «Ты привык стремиться
Жить во Христе, и твой удел
Дарить любовь, добро до гроба.
И благородства в тебе проба,
И ты за веру поседел…
Ответь же этой сатане,
Ты снова, Вася, на войне».
154
Открыл глаза. Бомж спал мгновенье,
Вновь рядом Дух - исчадье зла.
«Мне снились эти откровенья?
Или то происки Козла?»
- Ну что ж согласен я, но только,
Поговорим, не поедим,
Мне есть и пить с тобою горько.
Огнями разными горим.
……………………………………………
Через какой-то час умытый,
Но, не сменивший свой костюм,
Сидит Василий средь элиты,
Властительницы светских дум.
Вот поднесли к столу меню.
На сцене дамы, в стиле ню….
155
И всё это какой-то блеф,
А гостью слышится напев:
«Василий. Вася. Василёк
От пуль убийцы ты не лёг,
И не зарезан ты  ножом,
А стал Василий ты бомжом.
С тобой была она нежна,
Но заказала смерть жена.
Зачем вернулся из Афгана,
Зачем сочится твоя рана.
Зачем любви вознёс ты лиру,
И поплатился за квартиру.
Нужна ей кухня, ванна, зала,
Жена тебя и заказала».
156
- Жена меня похоронила.
Как видишь я остался жив.
О,  эта боль, о, чувств   надрыв -
Любовь губительная  сила,
Когда не Бога, а девицу
Боготворишь, создав кумир,
То порождаешь дьяволицу,
Где рушится семейный мир.
Её люблю я до сих пор,
И даже огненной гиеной.
И помню я церковный хор,
Когда венчались мы с Виленой.
Игралась свадьба с куражом,
А, оказался я бомжом.
157
Так вот он – шанс для искушенья,
Дух знает толк, что значит лесть.
И Демон выстрелил в мишень: «Я
Всем укажу – моя жизнь есть!»
- Послушай же меня, Василий,
Я, вижу, что ты патриот,
Давай же мы в твоей Росси
Устроим вновь переворот.
Её ты станешь Стенька Разин,
Или Емеля Пугачёв.
Дух революции заразен,
В водице мутной лёгок клёв.
Я помогу – лишь стань главарь.
Но бомж в ответ: - Нет, я не тварь.
Я помню этот день, когда,
Как все был принят в октябрята,
Мне звёздочку на грудь – а я то,
Так чувствовал, что жжёт звезда.
Я помню день, когда отверг,
Я красный галстук. Не достоин
Всем заявил. И был я воин,
Пусть после дождика в четверг…
Я помню, на себя был зол,
Когда пред шавками заплакал,
Тогда, не принят в комсомол…
Я будто был посажен на кол.
Афган. Погиб наш замполит,
Он не прикрылся партбилетом.
И до сих пор душа болит,
За тех, кто пал тем душным летом.
Я выжил. Знаю - неспроста,
Хоть ангелы уже мне пели.
И в день, когда обрёл Христа,
Я помню вкус воды купели.
Я помню день, когда Союз,
Был предан в Беловежской Пуще.
И всю страну заполнил Гнус,
И с каждым днём наглей и пуще.
Я помню чёрным Белый Дом.
Чем сила силу пересилит
Не знал. В тот день я был ведом,
И снова предан в грудь на вылет.
Что будет дальше – не берусь,
Но в чём Страны моей потреба?
Моя ты боль. Моя ты Русь,
Тебе не зрелищ бы и хлеба,
И ни свободы через  край!
Любви. И той, былой культуры.
Для варваров ты стала рай,
Где правят дураки и дуры.
Где ****и блещут красотой,
И где у спрута связи крепки,
Где вор в законе стал святой,
Где миллиарды даже в кепке.
Где к старикам пришла беда
После кровавого заката,
Но ждёт…  растлителей расплата,
И Вифлеемская  звезда
Укажет путь. И мудрецы
Предъявят вновь Иисуса.
Весть полетит во все концы.
От русского до белоруса
Узнают все, что Он средь нас,
Что Он спасёт нас от Химеры,
И что врата открыты веры
Для всех, в себе Христа кто спас.
Недаром тёзка мой блаженный
У Храма Троицы стоял.
За блага всей твоей вселенной
Я не придам свой идеал.
Во мне божественная сила.
В рванине только моя плоть.
Звездой Отчизна наградила.
И наградил крестом Господь.
Душа моя на власть не падка,
Не купишь кровью мужика.
Как раскрывается тетрадка,
Раскрыл он полы пиджака.
Там изнутри подкладки дна
Его светились ордена.
158
- Куда попал я? Где мой ад!
Прочь от вместилища разврата.
К себе вернуться даже рад:
Там ад, где брат в рабах у брата,
Там ад, где близких боль мертва,
Любовь не цель, размен для цели,
В чести не честность, а братва….
Ещё как люди уцелели?
И пережить потоп смогли,
И устоять смогла планета.
Несчастных боли корабли.
За что Господь ты любишь это?
Всех их прельщают миражи,
А соль земли хранят бомжи.
159
Открыта новая глава
Глобализации порока
Где от лукавого слова.
Славам тем сердцу мало прока.
И телевизор, кинозал,
И упаковки на приправах,
Кишит всё, я бы так сказал,
Романтизацией лукавых.
И чем помочь  всем нам  в судьбе?
Когда пред злом ажиотажи?   
Победой зла в самом себе,
Тогда не будет этой блажи:
Где жизнь, когда стоит биде,
Когда воспето зло в ЗD,
160
Когда всех захватила ржа,
И устремленья в нас убоги,
От олигарха до бомжа
Мы все – забывшие о Боге,
Мы все должны преодолеть
Нечистоплотные желанья,
Огонь и воду, славы медь,
России треснувшее зданье
Своею верой воссоздать,
И подарить шанс нашим детям,
И в этом есть та благодать,
Нет, не за смерть – за жизнь в ответе,
И среди денег и средь лжи,
Мы – до единого бомжи.
Жить на земле - большая честь.
Но с кем Господь,
лишь с тем
Жизнь есть.               
               


Алексей Карелин

апрель - июль 2012 г. 

                25.06.2012 17:52