«Господи! Внемли мольбе.
Правду раскрой о беспутстве.
Сколь нам на нашей земле,
Кровушку лить в безрассудстве».
Волосы - в пепельный цвет,
Ветер кудрявит по камню.
Слёзы – на Ветхий Завет,
Катятся горькою каплей.
Платье скрывает ступень,
В шаге от врат с колокольней.
Плат растрепал суховей,
Сбросив как пыль преисподней.
Пальцы сжимают Завет,
Дрожью всё полнится голос.
«Господи! Дай же им Свет.
Разум – в их дикую волость.
Скольких ещё нам сынов,
Вверить на откуп Мамону.
Сколь неразумных юнцов,
Веру продаст за корону».
Звон колокольный плывёт,
С неба - малиновой гладью.
Стон, разрывающий плоть,
В камень вгрызается – с крадью*.
Ветер нагнал облака.
Свежестью тронуло утро.
Дождик, колючий слегка,
Пыль покрывал перламутром.
Стон растворился в мольбе,
Шёпот выдавливал слёзы.
Девичий крестик в руке.
Рядом склонились берёзы.
«Где Ты – Божественный Дух.
Встань! Отгони супостатов.
Мы натерпелись разрух,
В доме своём – от «пилатов».
Сколько невинных девиц,
Жизнь потеряли в неволе.
И удосужились – ниц,
Честь омывать свою – кровью».
Сердце, как загнанный зверь,
Бьётся о грудь в аритмии.
Дух – не приемлет потерь,
В этом безжалостном мире.
Стаяла рядом свеча,
Чернью, окутав ладошку.
Воск, потрещав в небеса,
Лужицей сникнул на плошку.
Лик одержимости вспрял
«Господи, верую в чудо».
Лист на осине дрожал,
Где-то трепещет иуда.
Мать поднялася с колен,
Плат, как хоругвь – в ореоле.
Жизнь – на единство взамен,
Всех, кто в нерадостной доле.
Воля, Божественный Дух,
Ей нашептали о главном.
Род – это верный приют,
Крови – единой и славной.
Крадья (крадие)* - (позже – ;;;;;;) древне греч. – сердце.