СИВКА - БУРКА
За высокими горами,
За дремучими лесами,
В неприметной деревушке
Жил да был старик в избушке,
Под березкой, что стояла,
Тут и сказочки начало.
Старика в деревне звали,
Сообщу для всех вначале,
Именем почти забытым,
Ну а проще – дедом Титом.
Тит - давно уж не юнец,
Лет с пяток как был вдовец…
И супруги как лишился,
Больше так и не женился,
Но еще при жизни с ней
Вырастил трех сыновей.
Старший – так себе детина,
Сорока годков мужчина…
Неказист, в плечах сутул,
Звали отпрыска Федул.
Был Федул в работе хват,
Но уж больно трусоват.
Средний – старшему под стать,
Работящ – ни дать, ни взять,
Ростом – как и брат почти,
Мужичок лет тридцати.
Вася, как и старший братка,
Был из робкого десятка.
Младший – "ни кафтан, ни ряса",
Был никчемным лоботрясом.
Двадцати годков считай,
Сызмальства большой лентяй
И на печке день и ночь
Поваляться был не прочь.
Так бока намнет за день,
Что лениться даже лень.
Иногда лишь из избы
Выходил в лес по грибы.
И в семье у старика
Ваня слыл за дурака.
От избушки чуть вдали
Был у них надел земли.
Тит, как только постарел,
Тут же отошел от дел,
И два старших сына сами
Стали управлять делами.
На своем клочке землишки
Братья сеяли пшеницу,
А затем зерна излишки
Продавать везли в столицу;
Благо от деревни та
Находилась в трех верстах.
Там зерно, доход умножив,
Продавали подороже
И, забрав барыш с собой,
Братья ехали домой.
Их надел из года в год
Приносил семье доход.
А барыш давал годами
Им сводить концы с концами.
Жизнь струилась, как вода,
Но пришла вдруг к ним беда:
Кто-то ночью стал ходить
И посевы их травить.
Стали меж собой судачить,
Как решить эту задачу:
И добру пропасть не дать,
И разбойника поймать.
—Чтобы делу дать нам лад, -
Предлагает старший брат, -
—Нужно нам всенепременно
Караул нести посменно…
Первым – я, вторым – Васек,
Ну а третьим – дурачок.
Если вы со мной согласны -
Принято единогласно.
Как стемнело, в караул
Вышел старший брат Федул
И для храбрости в дозор
Острый взял с собой топор.
Ночь кромешная настала…
Что-то братцу страшно стало.
И пришла тут мысль к детине:
—Схоронюсь-ка я в овине.
В сене спрятался Федул
И мертвецким сном заснул.
Тут и ночь проходит следом…
Утром встал Федул с рассветом
И довольный сам собой
Он стучит в избу рукой:
—Ну-ка, сонные тетери,
Открывайте брату двери.
Братья двери отворяют
И Федула вопрошают,
Как прошел дозор его,
Не видал ли он чего?
Отвечает братец звучно:
—Все прошло благополучно.
Я всю ночь глаз не сомкнул,
Нес бессменно караул. -
—Ну, Федул, ты молодец, -
Похвалил его отец, -
—Вам двоим, как в назиданье,
Вот пример для подражанья.
Вскоре стало вновь смеркаться,
Стал Василий собираться,
В руки взяв с собой топор,
Он отправился в дозор.
А как только ночь настала,
Что-то Васе жутко стало,
И, забыв о своей смене,
Он всю ночь проспал на сене.
Рано поутру, чуть свет,
Он поднялся солнцу вслед
И стучит рукою в двери:
—Эй вы, сонные тетери,
Двери быстро отоприте
И меня в избу впустите.
Братья двери отворили
Васю в сенцы запустили,
Стали спрашивать его,
Не видал ли он чего?
—Я всю ночь глаз не сомкнул,
До утра нес караул.
Ночью жуткий был мороз,
Чуть до смерти не замерз.
Хоть и было несподручно,
Все прошло благополучно. -
—Сразу видно, что мужчина, -
Хвалит среднего Тит сына.
Солнце в свой чертог заходит,
Месяц на небо восходит…
Ночка третья настает,
Дурочку идти черед.
Ваня слез с печи неспешно,
Малахай* надел небрежно,
Хлеба отломал кусок
И веревки взял моток,
Братьям лихо подмигнул
И потопал в караул.
Поле зорко оглядел,
Под кустом на камень сел…
Хлеб за щеки уплетает,
Звезды на небе считает,
Честно свой дозор несет,
Мышь - и та не прошмыгнет…
И бодрится, чтоб не спать,
Как бы вора не проспать.
В полночь слышит Ваня ржанье…
Глянул в поле под ладонь:
Видит Божье он созданье,
Златогривый скачет конь.
Конь, как молния, летит,
А под ним земля дрожит.
Пламя пышет из ноздрей;
Дым клубится из ушей.
Стал тот конь пшеницу есть;
Пусть бы ел, была бы честь.
Так ведь нет, ядрена мать,
Норовит всю потоптать.
—Ну, разбойник, доигрался!
Ваня к жеребцу подкрался
И, на диво, очень ловко
Он взнуздал коня веревкой.
Лихо оседлал коня:
—Ну, попробуй, сбрось меня!
Жеребец взбрыкнул слегка,
Чтобы сбросить седока.
Ваня:
—Нет, браток, шалишь,
От меня не убежишь.
Ухватил коня за гриву:
—Ба, да ты, дружок, строптивый.
Дам тебе урок я славный,
Кто из нас двоих тут главный!
А коню - то неохота,
Расставаться со свободой.
Поскакал он в чисто поле,
Обрести надеясь волю,
Чтобы там наверняка
Сбросить с шеи седока.
Но, как жеребец ни бился,
Ваня намертво вцепился.
Понял конь: напрасный труд,
Больно уж наездник крут,
И, устав от дикой скачки,
Конь взмолился по-горячке:
—Ты меня, Иван, прости
И на волю отпусти.
Я ж в ответ на нашу дружбу
Сослужу тебе, Вань, службу. -
—Не держи за дурака,
Больно речь твоя сладка,
Коль тебя, конь, отпущу,
Как потом я отыщу? -
—А ты выйди в чисто поле,
Во широкое раздолье,
А как выйдешь, тут же сразу,
Свистни посвистом три раза,
Крикни громко:
Сивка-бурка,
Ну-ка, вещая каурка,
Стань скорей передо мной,
Словно лист перед травой.
Тут же, Вань, тебе клянусь,
Пред тобой я и явлюсь. -
—Что ж, все выглядит толково,
Ну, тогда, конь, дай мне слово,
Больше к нам не прибегать
И пшеницы не топтать.
Конь поклялся головой,
Что к ним больше ни ногой!
Ваня жеребца простил
И на волю отпустил.
Утром, долг исполнив свой,
Дурачок идет домой
И орет при всем народе:
—Во саду ли, в огороде!
Братья с женами толкутся,
Ждут Ванюшу - не дождутся:
—Ну-ка, дай-ка нам ответ:
Видел ты кого иль нет? -
—Что же, слушайте, родня,
Ночью я поймал коня,
А на нем шерсть не простая,
А, как есть, вся золотая. -
—Ты – коня? Ну вот потеха, -
Залилась семья вся смехом, -
—Брось, дурак, не пустозвонь,
Где ж тогда твой чудный конь? -
—Я коню разбой простил
И на волю отпустил.
Перед этим на прощанье
Я с него взял обещанье,
Больше к нам не прибегать
И пшеницы не топтать!
Братья, бороды мусоля,
Посмеявшись над ним вволю,
Не поверили ему,
А ни слову одному.
Только с этой самой ночи,
Их пшеницу, между прочим,
Будто бы по воле Бога,
Больше уж никто не трогал.
Вскоре здешний царь Евсей
Снарядил своих людей
Свой наказ без промедленья
Довести до населенья.
Тут же ринулись гонцы
Кликать клич во все концы
Средь бояр и средь дворян,
Средь купцов и средь крестьян,
Чтоб, отбросив все дела,
Те такого-то числа,
Не сочтя указ за вздор,
Прибыли на царский двор.
Терем там стоит огромен,
Высотой в двенадцать бревен;
В тереме своем высоком
Белолица, синеока
У открытого окна
День-деньской сидит одна,
Дочь Евсеева Елена,
Распрекрасная царевна.
Коль к кому придет удача,
До Елены кто доскачет,
На своем лихом коне,
Оценен будет вполне;
И с руки царевны той
Снимет перстень золотой,
То тогда тот удалец
С ней пойдет и под венец.
День за днем чередовал;
Срок указанный настал…
Стали братья собираться
И в кафтаны наряжаться;
Не самим чтоб там скакать,
И колечко с пальца снять,
На других чтоб поглазеть,
У самих ведь жены есть.
А Иван-дурак с полатей
Просит слезно старших братьев:
—Братцы, мы ж одна семья,
Дайте тоже мне коня,
Я ж, как все, желаю ведь,
На Елену поглядеть. -
—Ты совсем сдурел, похоже,
Ну, куда с такой-то рожей.
Твое место на печи,
Вот сиди там и молчи,
"Варешку" не разевай,
Да золу пересыпай.
Только братья скрылись с глаз,
Ваня слез с полатей* враз.
И, отвесив им поклон,
Просит братниных он жен:
—Дайте, что ли, мне лукошко,
Поброжу в лесу немножко.
Там глядишь, не ровен час,
Соберу грибов для вас.
Разгоню немного скуку. -
Взял лукошко Ваня в руку,
Вышел молча из избы
И пошел в лес по грибы;
А как вышел в чисто поле,
Во широкое раздолье,
То лукошко под кустом
Спрятал, чтоб забрать потом.
Сделав дело, тут же сразу,
Свистнул посвистом три раза,
Крикнул громко:
—Сивка-бурка,
Ну-ка, вещая каурка,
Стань скорей передо мной,
Словно лист перед травой.
Конь, как молния, летит,
А под ним земля дрожит,
Пламя пышет из ноздрей,
Дым клубится из ушей
И без всяких понуканий
Встал, как вкопанный, пред Ваней.
Молвит конь Ванюше бодро:
—Что, Иванушка, угодно? -
—Помнится при первой встрече
Ты мне вел такие речи:
Мол, тебя коль отпущу,
Получу все, что хочу.
Так вот час настал сегодня
Показать, на что ты годен.
Вот в чем, друг мой, весь сыр-бор,
Мне б попасть на царский двор
И взглянуть, накоротке,
На царевну в теремке. -
—Вань, да мне это "раз плюнуть",
Как тебе пушинку сдунуть…
В ухо левое влезай,
Из другого вылезай;
Облик твой слегка подправим
И обновку тебе справим.
Ваня в ухо мигом влез
И на время в нем исчез,
А как вылез из другого,
Будто народился снова;
И предстал пред жеребцом
Распрекрасным молодцом,
Что ни в сказке сказать,
Ни пером описать.
Сел верхом на Сивку-бурку,
Плеткой подхлестнул каурку
И помчался словно птица
С ветерком скорей в столицу.
Обогнал по ходу братьев,
Пылью их осыпав платья,
И, как должно удальцу,
Прибыл к царскому дворцу.
Пред дворцом царю в угоду
Собралось полно народу.
В теремочке у окна
Сидит грустная одна
Дочь Евсея - свет Елена
Распрекрасная царевна.
Перстень на руке сверкает,
Красотой - цены не знает;
Будто бы огонь горит,
Удальцов к себе манит.
А Елена так прекрасна,
Словно месяц в небе ясный.
Белолица, синеока,
И во взгляде поволока.
Только вот нет молодцов
Средь бояр, дворян, купцов…
Средь крестьян, что ведь забавно,
Женихов нет и подавно;
Все боятся к ней скакать,
Шею чтобы не сломать.
И решил тогда Ванюша:
—Я не я, коли не сдюжу! -
И ударил жеребца
Плетью толстой до мясца.
Фыркнул конь, заржал и прыгнул,
Лишь бревна три не допрыгнул.
Удивился тут народ.
—Кто же этот сумасброд?
Слышны возгласы повсюду:
—Кто таков? Чей? И откуда?
Ждал пока народ ответ,
Вани уж простыл и след.
Прискакал он в чисто поле,
Во широкое раздолье…
Спрыгнул быстренько с коня
И, в коленках дрожь уняв,
Повторил с ушами ход,
Только задом наперед…
Вылез вновь в своей одежде,
Дурачком став, как и прежде.
Не держа каурку боле,
Отпустил коня на волю;
Из кустов достал лукошко,
Побродил в лесу немножко,
И уже довольно скоро
Собрал кучу мухоморов;
Уложив все в короб свой,
Воротился он домой,
И невесткам на пороге
Высыпал грибы под ноги.
Те грибы как увидали,
Тут же начали скандалить:
—Надо ж дурнеем таким быть,
Иль решил всех уморить?
Чтоб умней был впредь, кретин,
Будешь есть грибы один.
Ваня бабам усмехнулся:
—Значит, зря в лесу я гнулся…
Мне обидна ваша речь, -
И залез к себе на печь.
Стало на дворе смеркаться…
Пора б братьям возвращаться.
Вскоре слышат домочадцы -
Наконец вернулись братцы.
—Ну, давайте, не томите,
Что да как там, расскажите, -
Жены сесть им не дают,
Все вопросы задают.
—Расскажу вам без прикрас, -
Начал старший брат рассказ, -
—Во дворце царю в угоду
Собралась толпа народу.
На царевну все глазеют,
Но скакать никто не смеет.
Но не знамо: вдруг откуда,
Конь явился, просто чудо,
А на нем шерсть не простая,
А, как есть, вся золотая.
На коне, весь ладно сбит,
Добрый молодец сидит.
Конь, что было силы, прыгнул,
Три бревна лишь не допрыгнул.
А Ванюша на полатях,
Вдруг возьми и ляпни братьям:
—Братцы Вы мои родные,
Вы же, вроде, не слепые,
Так куда же Вы глядели,
Коль меня не усмотрели. -
—Ну, ты, Ваня, удивил!
Ты б сидел да мух ловил.
Взяться там тебе откуда?
Иль случилось в свете чудо?
Ночку переночевали…
Утром братья рано встали…
Стали в платья обряжаться,
В путь-дорожку собираться,
Приняв с вечера решенье,
Чтоб увидеть продолженье…
Только за ворота братья,
Ваня тут же слез с полатей;
Взял лукошечко опять:
—Ягод, что ль, лесных нарвать! -
И потопал в лес из дома
По тропинке по знакомой,
А как вышел в чисто поле,
Во широкое раздолье,
То, немедля, тут же сразу
Свистнул посвистом три раза…
Эхом свист еще витал,
А уж конь пред ним предстал.
Влез Ванюша в ухо снова,
Вылез молодцем в обновах…
Сел верхом на Сивку-бурку,
Плеткой подхлестнул каурку
И помчался, словно птица,
С ветерком скорей в столицу.
Обогнал по ходу братьев,
Пылью их осыпав платья,
И, как должно удальцу,
Прибыл к царскому дворцу.
Глядь: на площади людей,
Больше прежнего, ей-ей.
На царевну все глазеют,
Но скакать никто не смеет,
Не желая рисковать,
Шеи чтобы не сломать.
Огрел Ваня жеребца
Плетью толстой до мясца.
На каурку громко зыкнул*…
Фыркнул конь, заржал и прыгнул,
Не допрыгнув до окна
Лишь каких-то два бревна.
Ваня вскрикнул вслух досадно,
Повернул коня обратно;
И пока народ гадал,
В чисто поле ускакал.
Трюк с ушами провернул,
Облик прежний свой вернул…
И довольный сам собой
Воротился он домой.
Влез скорее на полати;
Тут приехали и братья.
Братья начали рассказ:
—Было все, как в первый раз.
Неизвестно вдруг откуда
Конь явился, просто чудо!
А на нем шерсть не простая,
А как есть, вся золотая.
На коне, весь ладно сбит,
Тот же молодец сидит.
Добрый молодец как зыкнул,
С места конь рванул и прыгнул…
Не допрыгнул до окна,
Лишь каких-то два бревна;
И исчез, как и явился,
Как сквозь землю провалился,
А народ в толпе гадает:
Кто таков? – никто не знает.
Ваня, речь дослушав братьев,
Говорит родне с полатей,
Старших остудить чтоб пыл:
—Братцы, а не я ль то был?
Братья Ваню осекли:
—Дурень, лучше нас не зли.
Ковыряйся в носопырке
И сопи себе в две дырки.
Вот и третий день настал…
Чтоб узнать, каков финал,
Братья среди бела дня
Из конюшни взяв коня,
Стали запрягать савраску,
Чтобы глянуть на развязку.
Ваня:
—Братцы, услужите,
И меня с собой возьмите.
Страсть, как хочется мне, ведь,
На царевну поглядеть.
Братья Ване отвечают:
—Дурня там лишь не хватает.
Не возьмем, зря не старайся,
Ты уж дома оставайся.
Только братья за ворота,
Ваня с печки слез в два счета:
—Отлежал бока я жуть,
Разгоню-ка грусть чуть-чуть,
Чтоб глаза вам не мусолить. -
И потопал в чисто поле;
А как вышел в чисто поле,
Во широкое раздолье,
Свистнул посвистом три раза,
Следом громко крикнул фразу:
— Где ты, вещая каурка?
Объявись-ка, Сивка-бурка,
Стань скорей передо мной,
Словно лист перед травой.
Эхом крик еще витал,
А уж конь пред ним предстал.
Ваня тут же без словес
Сивке-бурке в ухо влез,
Ну, а вылез из другого
Добрым молодцем в обновах.
Сел верхом на Сивку-бурку,
Плеткой подхлестнул каурку
И помчался, словно птица,
С ветерком скорей в столицу.
А на площади народу,
Не бывало столько сроду.
Ждут развязки с нетерпеньем,
В предвкушенье представленья.
Огрел Ваня жеребца
Плетью толстой до мясца.
На каурку громко зыкнул…
Фыркнул конь, заржал и прыгнул,
Вытянувшись, как струна,
И допрыгнул до окна.
Ваня долго ждать не стал,
На коне чуть-чуть привстал
И Елену, чуть живую,
Одарил он поцелуем.
Снял заветный перстенек
И скорее наутек,
Чтоб никто не смог успеть,
Ваню толком разглядеть.
В поле отпустил каурку…
Обмотал тряпицей руку,
Принял облик остолопа
И домой скорей потопал.
А невестки, как тигрицы,
Углядев на нем тряпицу,
Ване чинят свой допрос,
Задают ему вопрос:
—Что с тобой, Ванюш, стряслось?
Влез куда не след, небось? -
—Я, когда в лесу бродил,
Чуть медведя не убил,
А когда от мишки драпал,
Руку вот и поцарапал, -
И, закончив свою речь,
Ваня тут же влез на печь;
А невестки с дурака
Крутят пальцем у виска.
Тут Федул с Васяткой вскоре
Воротились на подворье:
—Ну, хозяйки, в этот раз, -
Братья начали рассказ, -
—Завершил наш удалец
Свое дело наконец.
Конь его так лихо прыгнул,
До царевны вмиг допрыгнул.
Удалец слегка привстал,
С руки перстень ее снял,
И царевну, чуть живую,
Одарил он поцелуем.
А потом, как и явился,
Тут же взял и испарился.
Вроде видели, что был,
А его и след простыл.
Ваня снова в речь встряёт
И свое одно знай гнет:
—Не поверите родня,
Удальцом тем был ведь я.
Братьев аж озноб бить стал:
—Нет, ну ты, дурак, достал…
Твое место на печи,
Нишкни*, дурень, и молчи.
Ване ж перстень руку жжет
И покоя не дает;
И решил он без затей
Поглядеть на свой трофей.
Только тряпка на печь пала,
Всю избу и осияло.
Перстень источает жар,
Будто на печи пожар.
Братья ну его ругать:
—Брось с огнем, Вань, баловать.
А не то, не ровен час,
Спалишь всех тут, дурень, нас.
Прекращай свои потехи,
А то схватишь "на орехи".
Ваня тряпицу достал,
Руку снова обмотал;
Стал под нос себе бубнить,
Братьев старших чтоб не злить.
Через три дня здешний царь,
Стороны той государь,
Вновь гонцов по весям шлет
И наказ гонцам дает:
Дескать, кличет царь Евсей
Во дворец к себе гостей…
Весь свой подданный народ:
Бедняков, купцов, господ…
Хочет закатить царь пир,
Да такой, чтоб на весь мир.
Кто посмеет отказаться,
Может с головой прощаться.
Говорит Федул Васятке:
—Вот что думаю я, братка,
Дурня, по всему видать,
Нам с собой придется брать.
Братья приоделись сами
Эдакими молодцами;
Дурню - так сойдет, сочли,
Так к царю и повезли.
Во дворце людишек рой,
Пир идет уже горой.
Платьев подоткнув полы,
Братья сели за столы;
И чтоб время не терять,
Стали яства уплетать;
А Ванюша, как сверчок,
Шасть за печку и молчок.
Ходит меж столов Елена,
Потчует гостей душевно…
В кубки меду подливает,
Яствами всех угощает;
И глядит исподтишка,
Не видать где перстенька.
Перстень у кого приметный,
Тот и есть жених заветный.
Просмотрела, итого,
Всех гостей до одного…
Нет средь них ни удальца,
Ни заветного кольца.
Только екнуло сердечко…
Глядь: сидит в углу за печкой,
Притаившись, как сверчок,
Наш Ванюша-дурачок.
Сразу видно, что бедняк,
В грязных порванных лаптях.
С пола взгляд поднять боится,
А рука его в тряпице.
Подошла к нему Елена,
Кубок подала душевно:
—А скажи-ка мне, друг мой,
Что стряслось с твоей рукой? -
—За грибами в лес ходил,
Руку там и повредил. -
—Ну-ка, тряпку развяжи
И мне руку покажи.
Только Ваня снял тряпицу,
Как вокруг все заискрится;
Осветил весь зал банкетный
Перстенек ее заветный.
И царевна, ну дела,
Ваню под руки взяла,
Повела, как к алтарю,
Прямо к батюшке царю.
—Вот, царь-батюшка, взгляни,
И нашелся мой жених.
Тут же Ваню искупали,
Приодели, причесали,
А когда добились цели,
В платья царские надели.
На Ванюшу братья глядь:
Впрямь царевич - не узнать.
Долго рассуждать не стали,
Тут же свадьбу и сыграли.
И Иван, на зависть братьям,
Стал царю Евсею зятем.
Наконец мы в нашей сказке
Плавно подошли к развязке.
Так как царь-отец был стар,
Сказки требует так жанр,
То свой трон Евсей, чин-чином,
Ване передал, как сыну;
И Иван притом при всём,
В царстве этом стал царём.
И, как дальше говорится,
Распрекрасная царица
Девять месяцев спустя
Родила ему дитя,
А точней сказать - сыночка…
Стоп! Пора поставить точку.
Дальше сказочка другая,
Ну а я свою кончаю.
Сказки подошел конец,
А кто слушал – молодец.
Сказка ложь, да в ней намек -
Добрым молодцам урок.
*малахай - старинная крестьянская верхняя одежда в виде широкого кафтана без пояса.
*полати - настил из досок для спанья, устраиваемый в избе под потолком между печью и стеной.
*зыкать - кричать
*нишкни - молчи