Ты слушаешь меня, но ты не слышишь.
Душа твоя закована в броне.
Глаза твои и голос твой насыщен
Той болью, узнаваемой вполне.
То боль обиды и досады,
Боль от того, что все не поняли тебя,
Боль от того, что не умеешь жить как надо.
Не научили жить, людей любя.
Дай силы, Бог, на свете этом
Понять, простить и полюбить людей.
Отца и мать, что мучаются где-то
Ответственностью за своих детей.
Ты будь, уверен, все они в ответе
И перед Богом, и перед собой.
Но не тебе судить, позволь заметить.
Ведь ты не Бог, не царь, и не герой.
Ты лишь нашкодивший мальчишка
Не хочешь признавать свою вину
Мол, судят тебя строго слишком.
И ты решил: объявишь всем войну.
Ну, а теперь не жди пощады
Жестокий мир умеет воевать.
Хотя на той войне одна всего награда –
Озлобившимся и несчастным стать.
Дай Бог понять тебе как это важно,
Чтобы жестокость в сердце не носить,
Не стать воителем и стражем
Чужой судьбы, а лишь собою быть.
О помоги тебе, могучая природа.
Осилить, пережить всю эту боль.
И, разобравшись, истине в угоду
Играть свою, а не чужую роль.
Пройдут года, и, наконец, ты повзрослеешь
И вдруг поймешь, как я права была.
А если и тогда понять ты не сумеешь,
Совсем плохие, друг, твои дела!
Октябрь, 2001