Сценки из жизни одного института (время советское)
Сценка первая. На кафедре философии
Доцент и профорг Лена
— Здравствуйте, Савва Осипович.
— Здравствуйте, Лена. Вы ко мне?
— Знаете, я с просьбой от нашей группы.
— Чем могу служить?
— Мы просим за Судина. Сереже очень трудно.
— Что с ним? Болен?
— Нет. Но может заболеть: он такой впечатлительный!
— И я могу быть полезен?
— Очень!
— Любопытно… Что ж, я готов…
— Видите ли, Савва Осипович, Сережа — душа нашего коллектива: прирожденный культорг, хороший организатор. И он очень занят.
— Понимаю.
— Савва Осипович! Помимо общественной работы он еще занят в двух местах.
— Вот как! Когда же он успевает?
— Такой уж человек! Урывает от сна и вообще…
— Да, да… И переутомляется?
— Порой ему трудно бывать на занятиях.
— Конечно, конечно… А если отказаться хотя бы от одной работы?
— Никак нельзя.
— Понимаю: помогает родителям…
— Да нет, родители сами могут ему помочь.
— Ага, отдает в Фонд мира?
— Вы все шутите, Савва Осипович… А наша группа так верит в вас!
— Извините… Слушаю, слушаю…
— Сережа, как культорг, задает тон во всем. Он эталон того, как одеваться, как отдыхать, как жить красиво… А это, сами понимаете, стоит средств… Так вот, наша группа надеется, что вы пойдете навстречу Сереже на зачете… Предмет ваш не профилирующий, а Сережа — такой человек…
— Гм, меня подкупает ваша забота о товарище… Хорошо, передайте группе: ради… таких обстоятельств я сделаю исключение.
Сценка вторая. В профкоме
— Сидор Сидорыч, здрасьте!
— Здравствуй, Лена! Что у тебя?
— Помните, мы говорили насчет Судина?
— Помощь оказать?
— Надо, Сидор Сидорыч, у человека беда.
— Ну-ка, что вы там написали?
— Вот тут у меня черновичок.
— Так-так… «Неожиданно попал под сокращение …»
— Это у них ночных сторожей урезали.
— «Уволен, как не проявивший твердости» … Это с ликероводочного, что ли?
— Да там же любой, Сид Сидыч, не выдержит…
— Оно, конечно… Это что же получается: было алтын, а стало ни гроша.
— Бедствует на одну стипендию!
— На одну стипендию нынче того, не пятидесятые годы! Родители-то помогают?
— Нерегулярно, Сид Сидыч, на этой неделе перевода не было!
— Что же это они? Сына воровать толкают?! Ну, ладно… Окажем! Сколько вы тут просите?
— Пятьдесят. Ему до первого хватит!
— Многовато. Пуст пока подсократится. Дадим сорок.
(на 50 р. можно было хорошо пропитаться месяц, а стипендия была в пределах той же суммы)
Сценка третья. У декана.
— Судин, что вы вчера натворили?
— С кем?
— Вы один.
— Ничего я не творил! Что я поэт?
— Тогда — набезобразничали!
— А! Это-то! Так она сама мне на ногу залезла.
— Кто еще?
— Ну, бабка в автобусе. Стоит целую остановку. Ну, я ей по-хорошему: Сойди, мол, старая карга, с ноги. А какой-то пижон взъелся: обидно ему, видите ли, «за мамашу». Ну, я ему…
— Поразительно! Но я не о том. Чем вы еще занимались?
— Сдавал зачет доценту Штирлицу.
— А потом, потом что было?
— Ну, … радовался.
— Громко?
— Что, вахтерша нажаловалась?
— Вахтерша?
— Сама выступала, а потом еще звонит!
— Вы с ней тоже «по-хорошему»?
— Да, чё, Егор Ваныч, я пошел к Люсе. Ну, вежливо отодвинул ее. А она — в милицию! Ну, пришлось прыгать со второго этажа.
— Прыгнули и…?
— И домой!
— К кому?
— Шутите, Егор Ваныч?
— Что, память сдавать стала?
— Память не сдаю, что я донор?
— Тогда что вы делали у дверей Саввы Осиповича?
— А-а! Да ничего такого не наделал, что я свинья? Пришел сказать спасибо.
— И выражались?
— Конечно! Я выразил благодарность Савве Осиповичу.
— Он говорит, вы кричали: «Старый осел!»
— Так у него двери толстые.
— Двери?
— Ну, они искажают звук.
— И чтобы, значит, поговорить без помех, вы хотели их высадить?
— Это кто опять накапал? Тот, с четвертого этажа?
— Но вы же ломились!
— Что я ломовая лошадь? Стучал. У него звонок не работает.
— Конечно, если бить по нему бутылкой!
— А-а, то-то я думаю, чё в кнопку попасть не могу: донышко-то широкое!
— Попали, попали, Судин — опустились на самое донышко.
— Так уж и опустился! Что я водолаз?
— Уголовник вы, Судин!
— Ну, да! Чё я убил кого?
— Но доцент Штирлиц не вышел на работу: у него нервное потрясение.
— Егор Ваныч, это мы с ребятами мигом! Группа его окружит заботой. Наша группа все сделает. Наши девочки – чуткие люди!