Ажурные скульптуры крон,
что явно дышат,
обласканные горным бризом
в закатном свете -
колышат откровеньями
ваяний горних
скромный мой балкон;
июня на исходе
небосклон
в кончине вечера,
взор осеняет
нежно
разнцветным веером;
над изумрудом
уже матовым
листвы,
тона с оттенками
вином духовным бродят
в колодцах изумлённыхБожьей красотой
зрачков;
цикады песенку
свою заводят
о перламутровом
и розовом,
и золотом -
о световом -
сиреневом
и белом
хороводе
в белесой сини
облачного дыма
и будут
до рассвета
петь о нём
в пустыне
ночного мрака
увенчанного
слухом Бога
живого,
слышащего
разговоры
звёзд
в амфитиатре
славном
тянь-шаньского
отрога -
Алатау
Заилийского,
что кровно связан
и с Синаем,
и с Пэнлаем,
и с Парнасом олимпийским
ветвленьем строк
в моей тетради
мудрой скрытностью
от суеты мирской -
свободы духа
ради,
к коей мира ухо -
глухо,
но что мне до того,
когда Творца
вершится торжество
в живой природе
и в природе творчества?!.