Прорастанье в кого-то – такого странного и родного,
Так неведомо солнечного, прежде чужого,
Привередливо-детского, озорного, -
Скоростное, кровавое, под ребро.
Узнавать себя в нем – такого дикого и тупого,
Так загадочно сложенного, будто корова –
Для кого-то из Западного Бирюлево.
И хранить в нем все злато и серебро.
Отрицанье всего, что вдруг случалось и раньше:
Боже мой, не со мной же, в этом столько, фальши!
Надуваться венами, будто ты банщик,
Двигать стыдное-раннее под кровать.
Гнать себя за околицу наглого опыта, и дальше.
Наводить педикюрность, на все – экстра-эмаль-шик,
Сердце зайца - отчаянный, яростный барабанщик.
Все мешающее теории – вырывать.
Быть царапанной старенькой стерео-магнитолой,
Ценной только в руках его. Проникаться футболом,
Быть не только сосками – сомненьями голой,
Открывать контексты несказанных фраз.
Подставлять всю кожу под ветра мира уколы.
Столь безжалостно мелкого: площадь гондолы
Для двоих и обслуги, и в этом соло
Расцветать в невиданный, первый раз.
Прорастанье в кого-то – так несгибаемо и безвольно.
Будто утро не сменит такую сладкую роль на
«Хватит, господи, хватит с меня, довольно!»
И не вырвет сросшееся изнутри.
Даже если так – пусть, это все завтра, пока не больно,
Пока ширятся ямы и точатся остро колья,
Пусть кипят и пенятся солью волны –
Посмотри в глаза мои, посмотри.
Быть текилой, а не однопроцентным – на ночь,
Лезть наверх, чтобы потом на лопатки, навзничь,
Видеть всю вселенную из окна, но
Заужать до правильной густоты.
И любви невидимой тонкие ветви-нано
Распускать в доступные, вечные, злые раны,
Открывать собой до упора краны
С золотыми метками – «Я» и «Ты».
июль 2012