Город, который видел историю. Город,
Который и сам – история, и как бы мы ни хотели
Отрешиться от этого, нам уже не суметь
По-другому увидеть город, который,
Если судить по «Всаднику» и «Метели»,
Есть безумие, снег и воспаленная медь.
Да в придачу корабль, знамя, немного печали
И проклятая сырость. Я стою, пожимая плечами,
На брусчатке легенды, без которой вполне смогу
Жить и дальше. И, стоя на берегу,
Я никак не пробьюсь корнями сквозь твердь гранита,
Не успею врасти в эти мокрые плиты
И как следствие – пожалеть, что опять пора
Покидать и этот временный адрес.
Вот еще один город, и снова моя нора
Заслоняет иллюминаторы, приближаясь
И сжимая окно привычным обрывком мира.
Но пока я еще стою
Здесь, на набережной, я вижу, как мимо, мимо
Паутины линий метро и навек в строю
Застывших колонн, мимо станций и мимо меня-дурака,
И толпы пилигримов, добравшихся издалека
До святая святых – исторических каменных крошек,
Все бежит, все опаздывает какой-то заезжий Евгений,
И выплакиваясь в серую дождевую взвесь,
Перед глыбой Исаакия падает на колени
И говорит: прости меня, Боже,
Прости,
Что я родился
Не здесь.