Здравствуй, папа. Пишу. Позвонить было, право, проще.
Только вечное "все хорошо" слишком пахнет ложью.
Рассказать бы тебе про мосты, про прогулку в роще
И про то, что пою и про то, что порой тревожно.
Что вчера снился муж и проснулась в слезах (так глупо),
А потом хохотала над шутками на работе.
Рассказать бы тебе без прикрас, не привычно-скупо,
Что б не жать на "отбой" на притворно-веселой ноте.
Рассказать, что бывает нет сил и в петлю охота.
Но потом нахожу - и вперед. Неизменно смело.
Что люблю этот город, построенный на болоте
И чем хуже мне, папа, тем чаще гуляю в белом.
Что в любви не везет, но успешно играю в карты.
Не на деньги, конечно, - с друзьями по воскресеньям.
Что лежала в больнице, болела ветрянкой в марте,
Пропустив так смешно двадцать пятый свой день рожденья.
Что купила Зенит и снимаю теперь на пленку,
Что ходила в театр в красивом вечернем платье,
Что мне страшно бывает, что очень хочу ребенка,
Что сценарии к фильмам пишу. И надеюсь снять их.
Позвонить бы тебе, только нечем хвалиться, пап.
Я не стала никем, до сих пор я сплошное "завтра".
Я рисую Неву, я блуждаю меж елей лап,
Иногда не справляюсь, порой нарушаю клятвы.
Развожусь (как мосты), руша некогда крепкий тыл.
Все еще не схожу из avion parisien по трапу.
Я твой сын, а не дочь. Непутевый и блудный сын.
Я люблю тебя, слышишь? Я очень люблю тебя, папа.