Божественна гора в своём величье,
Свидетельство являя нам того,
Как вечен мир… Но от горы в отличье
Река бурлит творением его.
Ведь горы неподвижны. Их значенье
Стоять из века в век и утверждать
Божественность в причудливом знаменье,
Пейзаж один и тот же созерцать.
Река ж в своём круженье непрестанном
Собою в неизвестное манит,
Потоком бурным разносясь по странам,
Движенью верность вечную хранит.
И всё же, всё же горы так могучи,
Так недоступны в вечности своей,
Вершинами вонзаясь прямо в тучи,
Подножьями впиваясь в плоть камней,
И, неподвижно созерцая время,
Почётный караул неся в веках,
Как Божий промысел, загадочным виденьем
Предстанут горы в белых облаках…
* * *
Сквозь многоликость прошлых ран
Зияют древние жилища,
Их лик пересекает шрам –
Могил отцовских пепелища.
Огонь невспаханной земли
В сердцах людских не затухает,
И искра пламени вдали
Былую горечь разжигает.
К печали сердце вознеслось,
Листая прошлого страницы,
И эхом горя отдалось
Зерно несеянной пшеницы.
Не разожгут уже огня
В ночи пустынные жилища,
И яркого не будет дня
На судеб горьких пепелище.
И боль невспаханной земли
Навек забудется едва ли…
В горах умолкли соловьи,
А сердце вознеслось к печали.
* * *
Когда, обруганный толпою,
Поникнешь буйной головой,
Или, оболганный молвою,
Проклянешь тяжкий жребий свой,
Когда в застолии обильном
Восстать не сможешь против лжи,
Когда в молчании бессильном
Узреть захочешь миражи,
Когда устанешь от дерзаний
Своих неправедных дорог
И устрашишься наказаний,
Споткнувшись о чужой порог,
Когда, наполненный тоскою,
К себе ты обратишь вопрос,
И вдруг узришь перед собою
Того, Кто в душу свет принёс,
Услышишь голос первозданный
Того, Кто создал мир вокруг,
Увидишь путь, предначертанный
Тем, Кто явился миру вдруг,
То, ослеплённый, пошатнёшься
В гордыне суетной своей,
И, поражённый, обернёшься
На вереницу тленных дней,
Протянешь руки пред собою,
К дороге света обратясь,
Поникнешь трепетно главою,
Душою к небу вознесясь…
А свет, увы, исчез в тумане,
На миг тебе явив свой лик,
И ты, в неверия дурмане,
Как древо тонкое, поник…
И мир уж не рисует красок,
Лишившись яркости своей,
И жизнь уж не дарует сказок,
Тебя сопровождавших в ней,
И ты один совсем остался
В вдруг помрачневшей тишине,
И вновь луч света показался
В твоём завешенном окне.
И, бремя лет унылых скинув,
К нему легко ты зашагал,
И, горизонт рукой раздвинув,
Души свободу обретал.
радуга
Хмурое утро в столице дождями умылось,
День начиная собой неприветливо-серый,
Даже осенние сны мегаполису снились
В тон неприветно-угрюмой погоде, наверно.
Лица людей, на работу в то утро спешащих,
Слишком задумчивы и одиноки казались
В каплях дождливых, стремительно с неба летящих,
И непогодною грустью на них отражались.
Зонтики, зонтики, словно цветочное поле,
Город собою заполнили быстрым движеньем,
Автомобили на мокром асфальте рекою
Улицы все запрудили в безумном круженье.
Вдруг просветлело всё небо, и дождь прекратился,
Улицы вновь от закрытых зонтов опустели,
Город, очищенный влагою, вновь оживился
И, обгоняя друг друга, машины взлетели.
Кто-то, отвлекшись от утренней спешки привычной,
Голову вскинул наверх, синевой привлечённый,
В небе увидел расцветий нюанс необычный
И призамедлил шаги, красотой восхищённый.
Дивная радуга в небе над городом встала,
Переливаясь оттенками нежной природы,
Люди безмолвно застыли, забыв про усталость
И удивляясь могуществу Божьей погоды.
(«Московский триптих»)
* * *
Проходит жизнь, летят года,
и раны глушит суета,
и равнодушнеют сердца,
и отчуждаются друзья.
И в мутной темени ночи
допытываешься у Судьбы:
В чем суть явлений? Иль шипы
нужнее в жизни, чем цветы?
Живёшь без чуда, без мечты,
и веришь в Память, веришь в сны,
и понимаешь, что важны
лишь Бог и близкие твои.
И заметает ветер след
друзей, которых рядом нет,
их след затерян в суете,
они приходят лишь во сне.
И чем считаешься мудрей,
тем жизнь становится трудней,
тем более вопросов к ней,
тем вера в Господа сильней.
И принимаешь всё как есть,
и не стремишься предпочесть
ты блага жизни грешной здесь
тем, что обещаны с Небес.
Проходит жизнь, летят года
и дней мелькает череда,
и в ожиданье ты всегда
того, что поднесёт Судьба,
того, что отберёт Судьба,
того, как повернёт Судьба,
того, куда возьмёт Судьба…
* * *
Лучшие уходят первыми,
Жизни законам верные,
Уходят они, не оглядываясь,
Врасплох заставая всех.
Они, как планеты таинственные,
У вечности позаимствованы,
На грешной земле единственные
Жизнью смывают грех...
Первыми уходят лучшие,
Из космоса к нам заблудшие,
Они уходят стремительно,
Прощаньем не одарив.
Как постояльцы временные,
Плутовки-судьбы поверенные,
Уйдут они неожиданно,
Собратьев Мечтой озарив...
Уходят первыми лучшие,
Случайно к нам завернувшие,
Они, как звёздочки яркие,
Как светлячки в траве,
Особых богатств не имущие,
Добро вокруг раздающие,
Однажды набатной памятью
Вдруг зазвенят в тишине...
Первыми уходят лучшие,
Лучшие уходят первыми ...
* * *
«Всё суета сует», – сказал поэт,
А может быть, пророк,
Пророки все – поэты.
Восходит солнце и заходит свет,
И снова всё не ново
В мире этом.
Всему на свете время под луной,
Рождаться, умирать,
Любить и ненавидеть,
И лишь во власти вечности одной
Сквозь жизнь и смерть
Звезду твою увидеть.
«Всё суета сует», – сказал пророк,
А может быть, поэт,
Поэты все – пророки,
Из тысячи нехоженых дорог
Ты выберешь одну
Навек дорогу.
* * *
Живёшь и дышишь прямо на бегу,
Нет времени задуматься о чём-то,
А между тем, на дальнем берегу
Уж заждалась тебя твоя лодчонка.
Пока ещё на привязи стоит,
Качается, готовая к отходу,
Пустынный берег тайною манит
И вдаль зовёт к незримому походу.
И на бегу оглянешься ты вдруг,
Замедлишь шаг, прислушиваясь к зову,
И чувствуя, что завершился круг,
С себя смахнёшь тяжёлые оковы.
Задержишься на несколько минут
И поразишься, птицы как поют…
* * *
Мошка в воздухе мелкая вьётся,
Машет крылышками на лету,
С этой мошкой мне плохо живётся,
Я, пожалуй, её убью!
Мошка в воздухе больше не вьётся,
Где-то пала, убитая мной.
Неужели мне легче живётся
После гибели мошки той?
* * *
Весь день мела метель,
и занавеской снега
спешащим людям
преграждала путь,
и в тусклом сумраке
нахмуренного неба
искали люди путь…
куда-нибудь…
снег холодил глаза,
слепил ресницы,
и люди, убегая в никуда,
всё пропускали
родственные лица,
что щедро предлагала им
судьба…
* * *
Наша маленькая планета
без единого белого пятнышка,
вся исхоженная и изученная,
вся испытанная и измученная,
океанами-морями умытая,
человеческой кровью политая …
люди-карлики здесь копошатся,
всё чего-то хотят, суетятся,
всё испытывают Землю на прочность,
всё выискивают в ней неизведанное,
то, что Богом создано, – рушат,
то, что предками строилось, – на свалку истории!
поколенья людские сменяются
и Прогресса шаги ускоряются.
Вся история человечества –
это войны «во имя отечества»
(заменить бы слово «политика»
на невинное «дипломатия»!)
Я желаю, чтоб, шаг замедлив,
человек приостановился
и, присев на минутку, задумался,
что же будет с Землёю после
неминуемого его ухода?
И пускай его сердце сожмётся
не при мысли о собственной смерти,
а при мысли о смерти планеты
даже пусть через тысячи лет …
Ужаснётся пускай он, представив,
как Земля содрогается в муках,
вся истерзанная, развороченная,
вся пустынно-безлюдно-безводная,
как свеча на ветру затухающая,
постепенно оледеневающая,
во Вселенной совсем исчезающая …
Я хочу, чтобы люди поняли:
человеческий век так короток,
и даруется жизнь, чтоб не войнами,
а любовью её наполнять,
и не рушить, а созидать.
Наводнения, землетрясения,
это людям суть всё знамения,
человечеству предупрежденье
не испытывать Неба терпенья.
* * *
Как страшно в мире этом стало жить!
Забыли люди, что такое счастье,
Бороться перестали – и любить,
Но деньгам поклоняются и власти.
И ведают прекрасно, кто есть кто,
Но к негодяю тянутся смиренно,
Предателя похлопают плечо,
Подонку поклоняются безмерно,
Торопятся мздоимцу длань пожать,
И труса поприветствуют с улыбкой,
Воспринимая, точно благодать,
Кивок надменный от особы прыткой.
И стройным хором нежных голосов
Правителю споют они осанну,
Не отвергая ни чинов, ни сана.
Не замечая мрачности низов.
А ежели правитель вдруг уйдёт,
И не по собственной, конечно, воле,
Его тотчас же ближний предаёт,
К тому переметнувшись, кто поболе…
Где власть, там деньги – в этом весь закон
В стране, где отвергает раб свободу,
Неволи духом весь пропитан он
И чествует бесчестную породу.
“What’s our life, if, full of care,
We have no time to stand and stare? ...”
(W.H.Davis)
Что наша жизнь, коль, полные забот,
Не можем мы, на миг остановившись,
Внимательно всмотреться вкруг себя
В то, что давно уже не замечаем?
Не замечаем зелени листвы,
На смену взбухшим почкам что явилась,
И неба бесподобной синевы,
Что над землёй хозяйски расстелилась,
Не замечаем прелести полей,
Где налилась зерном тугим пшеница,
Не замечаем буйства тополей,
В чьей стати сила мощная клубится,
Мы моря волн не ценим красоты,
Что буйной пеной из глубин разлились,
И гор не замечаем высоты,
Вершинами что в небо устремились.
Бежим по жизни, полные забот,
Стремясь успеть туда, где всё так зыбко,
Бежим, желая вырваться вперёд.
Не узнавая дружеской улыбки.
И в промежутках промелькнувших лет
Мы мира совершенств не наблюдаем,
И в самомненье призрачных побед
Что Бог нам много должен, всё считаем…
Как слаб и беден духом человек,
Как прожорлива плоть его – о, Боже!
И будет он вперёд нестись вовек,
При этом не сумняшеся ничтоже!
* * *
Довольны ли мы собою? Нет.
Счастливы ли мы? Нет.
Радуемся ли мы жизни? Нет.
Почему?
Потому что почти не смотрим на небо…
Вспомни, когда ты последний раз
разговаривал с небом?
Не замечаем деревьев…
Когда ты последний раз прикасался к дереву?
Забыли о траве и о птицах…
Вспомни, когда ты последний раз валялся на траве,
не думая ни о чём,
кроме как о пении птиц?
Безжалостно срезаем цветы и вырубаем ели…
Они валяются потом на земле,
иссохшие, безжизненные –
и не нужные никому.
Запираем животных в клетки…
А есть ли на свете зрелище более грустное,
чем свободный зверь, запертый в клети?
Мы разучились говорить с луной.
Мы давно не приветствуем солнце.
Мы стесняемся припасть к земле.
Обойдённая нашим вниманием,
оскорблённая нашим пренебрежением,
Природа мстит нам с холодной расчётливостью.
Задетое нашим равнодушием,
Небо отвечает нам тем же.
Униженная нашими надругательствами,
Земля глухо стонет, клокоча изнутри.
Деревья, прикасание к которым мы давно уже забыли,
онемели от обиды на нас.
Мы безразличны ко всему живому,
зато любим всё искусственное.
Не материальный мир вокруг нас любим мы,
но материальные блага.
И чем больше мы любим блага,
тем дальше от нас благодать.
Мы – предатели.
Мы – зомби.
Ведь иначе мы не предавали бы ЖИЗНЬ
на каждом шагу.
Мы думаем о том, как бы оставить больше денег
нашим детям,
Но не призываем их поднять голову вверх
и посмотреть на небо.
Мы стремимся освободить для них больше места
под солнцем,
Но не учим их уважать солнце.
Мы покупаем автомобили,
и топчем ими землю,
И, оскверняя свежий воздух
их зловонным дыханием,
Довольные собою, раздуваемся
от довольства собой.
Мы бежим изо всех сил, рвёмся вперёд
И мчимся в погоне за чем-то,
сами толком не зная, за чем.
Мы отнимаем у себя бесценные часы жизни,
вглядываясь в экраны телевизоров,
Которые не дают нам ровным счётом ничего
Взамен того драгоценного времени,
Что даровано нам для ЖИЗНИ небом.
Мы сетуем и жалуемся на судьбу,
Упрямо не желая признавать
собственное предательство.
ЕСЛИ МЫ ТАКИЕ, ТО КТО МЫ?!
* * *
Земля – материя,
Небо – дух,
Земля – хотение,
Небо – слух.
В земле взращённые,
Туда взойдём,
И, обращённые,
К Нему придём.
На небе спросится
За все дела,
На землю сбросится
К тебе стрела.
Пронзит безжалостно
Тебя в грехах,
Карая радостно
В смятенных снах.
* * *
Больше в людях всего поражает
Вековечная их страсть к разрушенью.
Отчего люди так нетерпимы,
Что стремятся крушить уже созданное?
Почему в сокровенной их сути
Сохранилось навек изначалие,
Тот инстинкт первобытнообщинный,
Что людей разрушать побуждает?
Очевидно, так люди устроены,
Что не могут жить без насилия,
Без жестокости, боли и злобы,
Без тревог и войны разрушительной.
Те лет семьдесят или восемьдесят,
Что на век человечий отпущены,
Не желают прожить в согласии,
В благоденствии и благополучии.
Неужели люди те счастливы,
Что свои города порушили,
И сравняли дома с землею,
И невинных детей уничтожили?!
Почему бы на срок, им дарованный,
Не побаловать самих себя радостью,
Не пожить в своё удовольствие
И планету свою не возрадовать?
Посадить бы им лишнее дерево,
Помечтать о Вселенной таинственной,
Улыбнуться ребёнку ласково,
И любовью окутать женщину.
Отдохнув после дня трудоправедного,
Поразмыслить о бренности сущего,
И, очистив себя молитвою,
Перед Богом предстать уготовиться.
* * *
Посреди пустоты обожжённых полей,
Позади океана бесплодных садов,
В тёмном сумраке звёздно-бездонных ночей
Разметалась душа мириадами снов.
В этих снах несуразных тоскою объят
Мир безбрежный в агонии вечного зла,
Паутины невидимой нити манят
В отголоски беззвучных стихов миража.
Растворилась душа в перекличке миров,
Воспарила пылинками в звёздную синь,
И застыла причудливым таинством вновь
В ослепительном свете небесных вершин.
Позовёшь ты её в отголоске ночей,
Повернёшь, одинокую, к свету лицом,
И представится мысли прозревшей твоей
Луч бескрайний, что в мире зовётся
Творцом.
* * *
На мир спустилась тишина
И, хрупкой нежности полна,
Людей она обволокла
Покоем праведного сна.
Любовью дышит всё вокруг,
И показалось миру вдруг,
Что он вступил в волшебный круг,
Где каждый миру брат и друг.
И следом благодатный день
Настал, войдя в деревьев сень,
На мир спустилась тихо тень
И враждовать вдруг стало лень.
Исчезла враз куда-то спесь,
Ненужной оказалась лесть,
Утихомирилась и месть,
Оставив миру мир и честь.
Но вот, заслышав дальний звон,
Исчез волшебно-хрупкий сон,
И вновь протяжный мира стон
Ворвался в тёмный круг окон.
И пробудились люди вновь,
И снова закипела кровь,
И рок нахмурил гневно бровь,
И тихо умерла любовь.
* * *
Я часто думаю о нём… нет, не о Моцарте,
как раз-то с ним всё ясно
- гений он! –
Я – о Сальери,
том, кто бешено и страстно
завидовал – и тем в историю введён.
Пытаюсь душу я постичь его,
таланта не лишённого богами,
при этом муками терзаемого, и
день и ночь объятого всё мыслью
о злой несправедливости Судьбы,
иль, может быть, толпы, чьим фаворитом
являлся Моцарт. Ну, а он, Сальери,
себя считавший лучшим многократ
и гениальней опусы свои,
в тени великого Маэстро пребывая.
унижен был богами не по праву,
тем самым в тайных чувствах оскорблён.
«Как жизнь несправедлива!» - думал, верно, он,
«Везунчик Моцарт музыкой своею
сердца людские с лёгкостью увлёк
на долгий, а, возможно, вечный срок,
тогда как я, непризнанный толпою,
везунчика намного превзошёл
шедеврами своими. Просто я,
в отличие от Моцарта, скромён,
вперёд нахально я не вылезаю,
и выпятиться вовсе не желаю,
в отличье от него…
Своё я превосходство знаю сам.
Могу я вызов бросить небесам,
Убив того, чьим именем полна
презренная и глупая толпа…»…
Убить! Убить того, кому везёт,
не словом, так кинжалом – иль наоборот.
Не всё ль равно? Кинжал вовек остёр,
но слово может стать острее, безусловно…
И этой мыслью движим неуклонно,
свой поединок с Моцартом ведёт
исподтишка завистливый Сальери.
И было так вовек. И есть, и будет.
Число завистников с годами не убудет,
что в ненависть погружены, как в веру,
и каждый моцарт наделён своим сальери,
и будет так вовек.
* * *
Меня заворожило Слово…
Что это? Омут? Высота?
К нему я устремляюсь, словно
Оно мне друг … иль сон-мечта.
Оно манит к себе дыханьем
Ещё не вспаханной земли,
Оно влечёт к себе дерзаньем
Вершин непознанных вдали.
О, это сладкое виденье
Никем не пройденной тропы,
О, это хрупкое творенье
Из слова – тайны для толпы!
Укажет вдохновенье путь,
Что уведёт… куда-нибудь…
* * *
Если в смутной тоске
в свете тусклого дня
старый томик стихов
ты раскрыл наугад
и проникнуть сумев
в чей-то пламенный стих
искру боли возжёг
в серых буднях души
если нотою в сердце
запела строка
и взорвалась душа
от пылающих слов
если голос глухой
из отживших веков
словно дружеский зов
мил и близок тебе
значит, ты сохранил
в веренице путей
и очистил слезой
тот заветный порог
значит, ты устоял
пред жестокой судьбой
и цветов аромат
в своём сердце сберёг
ну, а если закрыта
душа для стихов
и бесцветные будни
отрадны тебе
значит, просто не стоишь
поэзии слов
значит, зря оказался
на этой земле…
* * *
Стихи суть таинство стихии,
Что посылает импульс мне,
Они нежданно и стихийно
Вдруг возникают в тишине.
Приходит мысль – и всё в движенье,
Несётся рифмы круговерть,
И вмиг нисходит вдохновенье,
Иначе – медленная смерть!
И ты идей и мыслей полон,
И целый мир объять готов,
И возрождаешься ты снова
В волшебном таинстве стихов…
* * *
«Погиб поэт…», - сказал другой поэт
И сделал шаг учителю вослед.
Его глагол сердца людские жёг
И путь свой он прошёл сквозь сто дорог.
Одновременно молод и красив,
Горяч не в меру, пылок и ревнив,
Душою щепетильною раним –
И полон Музы, что творилась им.
Он столько мог – и столько не успел!
Он песню до конца свою не спел.
Познав любовь, коварство и обман,
Свою вознёс он музу к небесам.
Погиб Поэт… Потом другой Поэт…
И хриплый Бард шагнул ему вослед,
Регалий не имея и наград,
Лишь званием «народный» был богат…
«Поэт в России больше, чем поэт?»
В России для поэтов счастья нет,
Отечеству чтоб сыном стать суметь,
Поэту нужно только умереть…
* * *
Нет, лучше Пушкина мне осень не воспеть,
Но хочет всё равно душа взлететь
И вновь упасть, как этот жёлтый лист,
Что в воздухе кружит, прозрачно-чист.
Мне осень поздняя особенно мила,
Когда в туманной дымке ноября
В проёме запотевшего окна
Неспешно появляется заря.
Душе отраден поздний аромат,
Что в воздухе, усиленный стократ
Природой, густо пахнущей дождём,
Прощально вьётся, отражаясь в нём.
Мне Пушкина, увы, не повторить,
Но не могу я осень не любить.
* * *
Опершись о перила,
Я стою над Невой,
Полноводною, милой
Петербургской рекой.
Волны быстрые мчатся
Сквозь столетия вдаль,
За собой оставляя
И восторг, и печаль…
Ощущения, чувства,
Как река глубоки,
Отчего же так грустно
Мне у этой реки?
Отчего неспокойна
Я мятежной душой,
Заражаясь невольно
Петербургской рекой?
Шорох прошлых столетий
Мне доносит река,
Вздох предсмертный Поэта
Слышен издалека.
Этим вздохом прощальным
Вдруг заполнился мир,
Отозвавшись печальным
Звуком тысячи лир…
* * *
«Ты погрусти, когда умрёт поэт…»
Создав в веках бессмертный свой сонет,
Вперёд шагнул поэт – невидимому свету…
А я грущу о том, что нет поэта.
Ещё один затравлен был судьбой,
Всю жизнь искавший волю и покой,
Он не хотел так скоро умирать,
А жить хотел, «чтоб мыслить и страдать»!
Другой был юн. Но зрелою душой
Источником пробился над землёй,
Планидою печальною гоним,
Так жить хотел – но умер молодым!
Мятежный бард всё гнал коней вперёд,
Предчувствуя трагичный свой исход,
И песню чтоб успеть допеть свою,
Немного задержался на краю…
Судьбы водоворот могу понять,
Поэтов не дано нам удержать,
Шеренгою в веках они проходят –
Но грустно мне, когда они уходят…
* * *
Лето. Юность. Дождь. Веранда. Книга.
Мне надёжно в домике моём.
За окном незло и многолико
Непогода буйствует дождём.
Я уютно свёрнута в калачик
На диване старом у стены,
И с дождём играют, будто в мячик,
Мысли непредметные мои.
К книжке возвращаясь безуспешно,
Отыскать пытаюсь между строк
То, о чём мне дождь твердит неспешно,
Точно недозубренный урок.
От дождя укрыта защищённо
В безопасной крепости своей,
И себя воображу влюблённой
В лучшего из ста богатырей.
До меня дойдёт он сквозь туманы,
Сквозь свинцовой непогоды мрак,
Одолев дурманы и обманы,
И пути, где затаился враг.
Я ему навстречу выйду с песней,
Душу распахну пред ним свою,
Мир нам приоткроет лик чудесный
И подарит вечную весну…
За мечтами сладко задремала
Под дождя неспешный перестук…
Лето. Дом. И жизни лишь начало,
Книга. Сон. И шум дождя вокруг.
Тихо книжка на пол соскользнула,
Сон мой крепок… Дождь внезапно стих
И в окошко солнце заглянуло,
Но о солнце будет новый стих!
* * *
Я помню руки бабушки своей…
Её родные тёплые ладони
Меня спасали в сумраке ночей,
Когда во сне бежала от погони.
И благородно-нежные черты
Лица родного в радуге улыбки,
И чувство неизбывной доброты,
Которым одаряла всех в избытке.
В просторной и заботливой груди
Большое сердце неустанно билось,
В том сердце, преисполненном любви,
Всему живому место находилось.
Но невозможно в сердце уместить
Всё горе окружающего мира,
Как мир весь невозможно охватить
Волшебным звуком одинокой лиры.
И бабушкино сердце не смогло
Вместить всё зло мирское и усталость,
И, боли переполнено, оно
Однажды утром просто разорвалось…
Новый год
Праздник милый из давнего детства,
Полон планов и радужных снов,
Не изменит пропискою сердца,
Не обманет ненужностью слов.
Новый год повстречав у дороги,
Мы по Старому тихо вздохнём
И помянем его на пороге,
И шампанское снова нальём.
Вспоминая былые свершенья,
Мы старинных поздравим друзей,
И поспешно сотрём прегрешенья
Прошлогодней дороги своей.
И, как в детстве, наполним мечтами
Новый год сквозь бокалы и смех,
И в надежде сольёмся сердцами,
Поделив крохи счастья на всех.
* * *
Воспоминанье – не повествованье
И не картин причудливый узор,
Они лишь суть неровное дыханье,
Обрывки фраз… иль глаз немой укор…
Повеет вдруг незримой тишиною,
И памятью расплещет брызги снов,
И в этот миг возникнут пред тобою
Обрывки фраз… иль взгляд… иль нежность слов…
Воспоминанье – суть очарованье,
Как если бы в замедленном кино –
В толпе мелькнувший взгляд… руки касанье…
И счастья миг, забытый уж давно…
* * *
Как пред судом ты неподкупным,
Стоишь пред памятью своей,
Став беззащитным и доступным
Воспоминаньям прежних дней.
Воспоминаний не обманешь,
Они враги нам и друзья,
Насильно в душу не заманишь,
Стереть их в памяти нельзя.
Ты замки строишь ежечасно,
Непогрешимости своей,
Но не рассчитывай напрасно
На беспорочный суд теней.
Воспоминанья, будто судьи,
Душе выносят приговор,
Свидетельствуя самой сутью,
Изменник, трус ты или вор.
И правду всю тебе покажут
О том, как жил среди людей,
И все страницы перескажут
Греховной повести твоей.
Душою вздрогнешь ты повинно
Пред грузом памяти улик,
И вновь замрёшь, увидев дивный
Своих воспоминаний лик.
* * *
Друзья болеют и уходят
Из жизни нашей – и своей,
И время гулкое уводит
Нам близких некогда людей.
Вот только был – и уж далече
Своей безудержной душой,
А ты, пригнув печально плечи,
Стоишь и ждёшь, черёд ли твой.
И в буйном лет круговороте
Однажды памятью прибьёт:
Знакомый лик на повороте,
Знакомый голоса разлёт…
Протянешь ты навстречу руку,
Душой рванёшься сквозь года,
Чтобы успеть сказать всё другу,
Что не успел сказать тогда,
И с понимающей улыбкой
Ответит друг издалека
Молчаньем, трепетным и зыбким,
Печалью, вечной, как века…
* * *
Любовь и Жизнь…
Любовь и Смерть…
Кто побеждает?
Кто сдаётся?
Любить, чтоб жить –
и умереть,
Когда надежда оборвётся.
Томленьем трепетной любви
Обуреваем ты напрасно,
И одиночество пути
Тобою движет беспристрастно.
Растает одинокий след,
В тумане сумрачном прервавшись,
И не почувствует рассвет
Душа, в разлуке заметавшись.
* * *
Голос в ночи одинокий тоскливо поёт
Грустную-грустную песнь об ушедшей любви.
Ввысь устремляется птица в далёкий полёт,
Сердце своё на краю оставляя земли.
Светит вдали огонёк одинокой свечи,
Нежно трепещет напуганный ветром цветок,
Нота высокая спорит со словом в ночи,
Голос в ночи одинокий печально-глубок…
* * *
Девушка тихо стоит у окна,
Замерла вся в ожиданье чего-то.
Мыслью о чём-то грядущем полна,
Иль в нетерпении жаждет кого-то?
Спросишь её: «Чем взволнована ты?»,
Будет ответом: «Любви ожиданьем…
Именно в ней утопают мечты,
Именно нынче жду слова признанья!»…
Женщина тихо стоит у окна,
Замерла вся, погрузившись во что-то,
В свете закатного жаркого дня
Профиля в думах коснувшись чьего-то.
Спросишь её: «Чем волнуется кровь?»,
Чуть запинаясь, не сразу ответит:
«Вдруг померещилась чья-то любовь,
Или, быть может, играет то ветер…»
Тихо старуха сидит у окна,
Вялую руку к щеке приложивши,
Эта старуха давно уж одна,
Прочно друзей и врагов переживши.
Взглядом пытается что-то поймать,
Ухом нечутким чему-то внимая,
Спросишь её: «Что желаешь сказать
Ты, отыскать всё чего-то желая?»
Тихо ответит, роняя слова,
Голову чуть наклонив виновато:
«Где-то когда-то любовь здесь была,
Только вот запропастилась куда-то…»
* * *
Опустился тихо вечер
На морской песок,
И была случайной встреча
На краю дорог,
«Здравствуй!» - слово прозвучало
В хрупкой тишине,
«Здравствуй!» - эхо расплескало
Брызги по воде.
И метнулся взгляд пытливый
Прямо в сердца глубь,
И ответил торопливо
Шёпот милых губ,
И растаяли снежинки
В потайной глуши,
И сомкнулись половинки
Родственной души.
Задержался тихий вечер
У морской воды,
Заблудилась где-то встреча
На краю судьбы,
«Здравствуй!» - слово отзвучало
Крыльями судьбы,
«Здравствуй!» - эхо отвечало
Парусом мечты.
* * *
История любви,
Таинственна, как сон,
Начало где её,
И есть ли в ней начало?
И где её конец,
И как прекрасен он,
И как он далеко
От главного причала?
История любви –
В несказанных словах,
В непролитых слезах,
В застенчивом молчанье.
История любви –
В задумчивых глазах
И в сладостных часах
Неспешного свиданья…
Не прозвучат слова
В тиши одной ночи,
И не раздастся крик
В преддверии разлуки,
Лишь ветер постучит
В окошечко души,
Её припорошив
Щепоткой тайной муки…
история любви
в столетьях…
(шутка)
XIX век:
- Моей руки коснулись Вы…
- Ах, Вам, должно быть, показалось!
1-я половина XX века:
- Тебя и партию люблю я всей душой!
- И я тебя люблю, товарищ мой!
2-я половина XX века:
- Хочу поближе вас узнать…
- Ну, что вы, что вы, я… не против!
XXI век, начало:
- Мой взгляд давно лежит на вас!
- И я почти уже раздета…
XXI век, конец:
- Хочу вас к звёздам пригласить!
- Тогда в 3 ночи, во Вселенной!
* * *
Берёзовая роща
Застыла в тишине,
Листом не шелохнётся
И не кивнёт траве.
К дождю уже готова,
Покорна и нежна,
Чтоб оживиться снова,
Промчится дождь едва.
Берёзовые сёстры
В прохладной тишине
Уж распустили косы,
Мечтая о дожде,
И ветки опустили,
Как крылья лебедей,
И нежно загрустили
О долюшке своей.
Застывшею красою
Стоят берёзки в ряд
И тихо меж собою
О чём-то говорят,
И хочется окликнуть
Берёзы в тишине,
И трепетно приникнуть
К берёзовой коре.
* * *
Вы слышите звуки осени?
как, неужели не слышите?
это же очень просто
проще не может быть
надо лишь вслушаться в ветер
который сгибает деревья
и листья сметает небрежно
как если б смахивал пыль
надо прислушаться к каплям
дождя, что поют свою песню
стремясь попасть безуспешно
мгновеньям безудержным в такт…
а как насчёт ощущенья
осеннего аромата?
вы чувствуете его, не так ли?
ну, неужели же нет?
ведь это всё очень просто
надо лишь остановиться
вдохнуть в себя терпкий воздух
что лучше любых духов
манящий имея запах
сгоревшего листопада
запах прогорклых листьев
что были когда-то листвой…
всмотритесь внимательно в осень
ну, разве она не волшебна?
присущего ей аромата
не знает другой сезон
ужели не интересно
взглянуть на осеннее небо
что пляшет прощальным багрянцем
пред наступленьем зимы?...
маяк
Чернеет моря полоса,
Невидима в ночи беззвёздной,
И нависают небеса
Над ним загадочно и грозно.
В тиши обугленной ночи
Опасность древняя таится,
И в пенном шорохе волны
Угроза тайная клубится.
Но вот в безлунной черноте
Далёкий свет лучом сияет,
Приветливо мигнув волне,
Ночную темень раздвигает.
И тут же в трепетной волне
Мерцаньем радость заискрилась,
И чья-то шхуна вдалеке
На луч призывный устремилась.
* * *
Великое таинство смерти
Расставит все точки над «i»,
В беспамятных дней круговерти
Растают обиды твои…
Взглянув на бескрайнее небо,
Возможно, узнаешь ответ
И сразу поймёшь ты, что не был
Столь ярок обманчивый свет.
Осыплется враз позолота,
Изнанка откроется вдруг
И станет душе отчего-то
Немило и зябко вокруг
* * *
Утро заволочено туманом,
Небо плачет праведным дождём,
Явь в круговороте неустанном
Мечется – и исчезает в нём.
И поникли, словно птицы в клетке,
На деревьях грустных под дождём
Мокрые беспомощные ветки,
Всё мечтая отогреться сном.
Но внезапно небо потеплело,
Явь и сон, смешавшись, дали свет.
И деревья ветками несмело
Благодарно машут им в ответ.
осень
Прелестная осенняя пора,
И на дворе застыло бабье лето,
И красок солнечных спокойная игра,
И волны моря сумрачного цвета…
Как благородна павшая листва!
В ней зелень позолотою сменилась,
На первый взгляд тускла лишь и бледна,
Но молодость и в ней когда-то билась.
И музыкой безмолвной листопад
Всё кружит вихрем вальса и уносит,
А листья, избежавшие костра,
Взывая к ветру, о покое просят.
И, от земли поднявшиеся ввысь,
К корням деревьев вновь они прибьются,
С земли благословляя эту жизнь,
Улыбкою прощальной улыбнутся!
дождь
Капает дождь за окном,
Грустно и тихо вокруг,
Плачет природа дождём,
Словно обиделась вдруг.
Падают капли дождя
Сверху стремительно вниз,
В вечном движенье летя,
Точно природы каприз.
Мокрых деревьев листва
Грустно поникла в дожде,
Горькие чьи-то слова
Вдруг зазвучали во мне.
Плачет природа дождём,
Сердце тоской бередит,
Тихо и грустно кругом,
И никуда не манит.
* * *
Снегом окно запорошено,
Белое поле вокруг,
Словно ты вся заморожена,
В прошлое канул твой друг…
Тают снежинки хрустальные,
Нежно касаясь щеки,
И разгоняют печальные
Тайные мысли твои.
Вот задержалась, пушистая,
В светлых твоих волосах,
И засверкала искристая
Радость в потухших глазах.
Так оглянись и порадуйся
Снежному морю вокруг,
Может, вдали и появится
В прошлое канувший друг!
* * *
Богом отпущенный срок на земле завершился,
Чья-то душа, отделившись от тела, взлетела,
Долго скиталась в туманном свету одиноко
И, наконец, белым голубем к людям вернулась.
* * *
Я кружусь в хороводе
Убывающих дней,
Всё не то происходит
В этой жизни моей.
Всё не так, как хотелось,
И не так, как ждалось,
Не туда завертелось
И не так повелось.
Строчки песен иные
Мне хотелось бы петь
Откровенья немые
Мне б услышать суметь,
Мне дано с запозданьем
Вес потерь ощущать
И чужое дыханье
За своё принимать.
И года убывают,
И слабеет рука,
И для тех я чужая,
С кем годами близка.
Мне б душою подняться
До невидимых гор
И с вершин любоваться
На незримый простор…
Но, похоже, что Некто,
Жизнь мою завертев,
Всё спланировал где-то
Наверху, захотев,
Чтобы жизнь мне дарила
Полусвет-полумрак,
Чтобы так это было,
Чтобы было не так…
* * *
Я спросила у Бога
В промежутках судьбы:
«Где найти мне дорогу
К Храму Вечной Весны?»
Бог не сразу ответил
На наивный вопрос,
Но направил мне ветер
И дождём произнёс:
«Ты души своей дверцу
Пощедрей отвори
И впусти в своё сердце
Луч вселенской любви.
Он тебе и подскажет
К Храму вечному путь,
В сокровенное знанье
Разрешит заглянуть»…
Я спросила у Бога,
Как любовь возродить,
Он помедлил немного
И велел мне простить.
Я спросила упрямо:
«Где к прощенью пути?»
Бог ответил мне прямо:
«Повинись – и прости».
* * *
Таинственный ноктюрн
в осеннем листопаде
мелодией простой
почудился в тиши
и нотою тоски
в сиреневом наряде
тихонько зазвучал
вдруг струнами души
бесхитростный мотив
сквозь годы отозвался
мерцаньем серебра
в аккордах тишины
и в сумраке ночи
протяжно раздавался
тоскливый полонез
непонятой любви.
* * *
С годами потускнела
Мечта моя,
Как роза, облетела
На склоне дня,
И погрустнев от мутных
Рутины дней,
Вдруг промелькнула смутной
Улыбкой в ней.
С годами потускнела
Мечта моя,
Как солнце, побледнела
На склоне дня,
И обернувшись тучкой,
Мелькнув вдали,
Вдруг отозвалась строчкой
В стихах любви.
Я выйду на крылечко
Ушедших лет
И помашу колечком
Судьбе в ответ,
И уплывёт неспешно
На склоне дня,
Блеснув улыбкой нежно,
Мечта моя…
* * *
Поезда, поезда, промелькнув, исчезают вдали
Слышен стук отдалённый колёс, словно эхо любви,
От меня вы уноситесь в чистую дальнюю даль,
Ну, а мне оставляете светлую сердца печаль.
Огоньки я задорные взглядом в ночи провожу,
И окошкам вагонным рукою вослед помашу,
Побреду по перрону, за рельсами взглядом скользя,
Помечтаю о том, что возможно всё то, что нельзя.
На унылом перроне лишь отблеск ночных фонарей…
Огоньки поездов, угасайте вдали поскорей,
Не светите окошками судеб чужих, как в кино,
Я от них отличаюсь мечтою своей всё равно.
* * *
В небо птица улетает,
Крыльями звеня,
В сердце песня не смолкает
Вечная моя.
Зазвенит она средь ночи
На семи ветрах,
Разольётся между строчек
В трепетных стихах.
И взорвётся криком властным
В хрупкой тишине,
И взовьётся искрой страстно
В яростном огне.
Прогремит она под небом
Ветру в унисон,
И умчит куда-то в небыль
Тихо, словно сон.
Я на небо голубое
Гляну поутру,
Там увижу над землёю
Радугу-дугу,
А на радуге повисли,
Словно ноты в ряд,
Те слова, что в вечной мысли
Звёздами горят.
* * *
С бездонного неба
в яркой ночи
луна одиноко
на землю взирает
и ищет с надеждой
что там на земле
к ней взор обратя
чьё-то сердце пылает
но нет… с сожаленьем
отметит луна
что в сне беспробудном
земля пребывает
ни вздохом глубоким
ни страстностью душ
ни стоном любовным
сердца не пылают
забывшись во сне
человечество спит
устав от хлопот
череды бесконечной
и лишь одинокая
лампа горит
на спящей планете
людей вековечной
вздохнула луна
исчезая с небес
прощальным сиянием
мир озаряя
ушла, от земли
не дождавшись чудес
и племя людское
привычно прощая.
* * *
В предутреннем молчанье января
Уж изморозь на окнах проступает,
Затейливо узором их скрывает
И ждёт, пока пробудится заря.
И солнца уж прохладные лучи
Сердца людские светом не пронзают,
И в сумрачном тумане исчезают,
Звезде несмелой помахав в ночи.
Искристым снегом выстлан путь во тьме,
И лишь луна, покоя собеседник,
Ждёт терпеливо россыпей весенних
На небе, неподвластном уж зиме.
* * *
Снежинка замерла печальная
У поседевшего виска,
Как если б изморозь хрустальная
Его затронула слегка.
В неспешных мыслях утонувшая,
Вдруг замерла твоя душа,
К лицу снежинкою прильнувшая,
Развеять грусть твою спеша.
И во вселенной одинокая,
Снежинкою растает вдруг,
Как будто в памяти глубокая
Печаль сметает всё вокруг.
поэма о Женщине
Когда Всевышний женщину создал,
Природе Он назначил поделиться
С ней временами года, и с тех пор
Жизнь Женщины поделена Судьбою
Сначала на Весну, когда девичий цвет
Очарованьем душу наполняет,
И все вокруг неё ласкает взор,
И краски нежною фиалкой расцветают.
Затем на Лето: здесь своя краса,
Свой жар, что кровь горячит и тревожит,
И пламя страсти, что сулит волненье,
И пыл, что дарит наслажденье.
Но Лета обжигающий мотив
Сменяется Осеннею сонатой,
И Женщина в расцвете лет своих
Внезапно обнаружит: позолоту
Подёрнула серебряная нить,
Что в волосах пушистых замелькала,
И незаметно нежный, звонкий смех
Сменяется загадочной улыбкой,
А тело, спелым соком налитое.
Настроено на музыку Любви…
Осенний плод так сладок и тягуч,
И соками его сполна ты не напьёшься,
Но горечью размешан поцелуй,
Предчувствием грядущего смущая…
И вот уже всё ближе снегопад,
Зима в свои права вступить желает,
Торопит разложить ночной костёр,
Что на снегу так мало согревает.
И женщина пред натиском Зимы
Растеряна до боли, беззащитна,
Она ведь не готова к холодам,
Хотя душа уже не полыхает.
Зима в своём приходе так быстра,
Ведь Жизнью насладиться не успела!
Настроена на музыку душа,
Но немощным вдруг оказалось тело…
И оглянулась Женщина в тоске,
И позади увидела дорогу,
Вначале в розах, а потом – в песке,
Что ветром нанесён, как след в окне,
Дорогу, что ведё к концу – и к Богу…
И женщина воскликнула: «Мой Бог!
Ты дал мне все четыре цвета жизни,
Но сколь Тобой отпущенный недолог срок!
Ведь жизнь – как год,
Я ею не успела
Всласть упоиться, отдавая всем
Тепло своей души и тела благодать.
Я тело отдала своё мужчине,
А детям молоко – и душу с ним,
Любовь дарила всем, и ласку, и тепло,
Себе всё оставляя на потом.
А где ж потом?! Ужели никогда
Не возместить мне все свои затраты?
Вернуть всё то, что отдано, сполна,
В любви купаться и в заботе греться,
От жизни только радость получать
И красотою продолжать блистать!»
Ответил Бог: «Ты только погляди,
Как восхитительна зимой Природа,
На совершенство форм снежинки обрати
Своё вниманье – это верх творенья!
Но в жизни срок кончается всему,
Вот и снежинка уступает место
Травинке молодой, что бьётся из земли,
Как чадо из утробы материнской,
Чтоб выполнить предназначение своё,
Ковром зелёным землю расцветить
И урожаю место уступить.
Вот так и ты должна пройти свой путь.
Тебе предначертанье было свыше
Жизнь Жизнью продолжать – и в этом вечна ты!
Должна наполнить Землю ты людьми,
Всех накормить, заботой согревая,
Очаг земной от бурь оберегая,
Любовью всю планету одарить,
И Красоту при этом сохранить».
«Но у меня на всё не хватит сил!
Морозом сердце сковано навеки!»
«То кажется тебе. И титул Человека
Ты факелом горящим проживи!
Ты силу получаешь от Земли,
Вода тебя упорством заряжает,
От зла и черни Воздух очищает,
Поддерживает мужеством Огонь.
Ну, а Любовь дарована с Небес,
Сей дар небесный оценить старайся,
Живи, люби, цвети – и возрождайся,
Пока цветёт и здравствует Земля!»
…стихи-посвящения…
Шекспиру
Я вновь и вновь читаю твой сонет,
Благословляя трижды этот мир,
Которому явился некий свет
Под именем восторженным Ш е к с п и р.
Ты мир украсил именем своим
И, невзирая на лихие дни,
Его ты вдохновенно одарил
Чарующим дыханием любви.
Скрепив соединенье двух сердец,
Любовь сумел восславить на века,
И гибелью отравленный венец
Лишь доказал, она как велика.
И ревность, злобу, алчность и любовь
Сумел ты воедино увязать,
Где зависть есть людская, там и кровь,
И не дано нам вечное менять.
Увековечил гением своим
Ты тему жизни, смерти и любви,
Сокровищем бесценным мы храним
Бессмертные творения твои.
Napoleon Bonaparte
Пустынный берег высится скалой…
Под бременем несбывшегося чуда
Стоишь над переменчивой волной
И мысли нарастают ниоткуда.
Они, как волны, наползают вновь
Воспоминаньем о былом величье,
Где слава, и победа, и любовь,
Где стыд, предательство, презренье и двуличье.
В них отголоски ложной мишуры
Слились в потоке горьких поражений,
В них рокот набегающей волны
Терзает душу сонмами видений.
Когда-то, власти жаждою томим,
Мечтал, как влагой, славою напиться,
Историю творил и ею же творим,
Ты жил, посредственности обращая в лица.
Истории уроком пренебрег,
Её предупрежденьям ты не внемлил,
И вновь очередной её урок
Для власти оказался непремлем.
Прекраснейшею женщиной любим,
Корону ты любви превыше ставил,
Судьбу творил и ею же творим,
На мира покоренье взор направил.
Но обернулся недоступным мир,
Он в славы представленья не вместился,
Фортуною отвергнутый кумир
Пылинкой с пьедестала опустился.
На острове несбывшихся надежд
Закончишь дни в раздумье одиноком,
Обманутый мудрец среди невежд,
Растаешь, как дымок над горизонтом…
Уйдёшь в историю… а волны вновь и вновь
На берег наползают равнодушно,
Страдает где по-прежнему любовь,
Где властолюбье царствует бездушно…
Владимиру Высоцкому
В стране железной задыхался,
Безумно Родину любя,
И к песням правды обращался,
Чтоб душу выплеснуть до дна.
Твой голос, хриплый и мятежный,
Народу правду доносил
И озарял лучом надежды
Сердца, поникшие без сил.
Твой голос, мужествен и звучен,
В глубины сути проникал,
Ко лжи удобной не приучен,
Нам горизонты открывал.
Остался мир без правды песен,
Угас надежды огонёк!
А сколько ныне интересных
Тебе для творчества дорог,
Какие темы для сатиры
Сегодня смог бы подобрать,
Какие гнусные картины
Тебе б сейчас живописать!
Поднял бы на смех бюрократов,
Что расплодились по стране,
И голосом своим хрипатым
Их пригвоздил бы ты к струне,
Сумел бы высмеять мздоимцев,
Что алчут денег, как воды,
Народа избранных любимцев,
Страну доведших до беды,
И заклеймил бы страшным гневом
Позор чеченской ты войны,
И песней под открытым небом
Ты б душу сотрясал страны,
И голубое племя власти,
И ненасытные глаза
Ты отхлестал бы словом страстно,
На сцену встав, как к образам,
И тем, кто, армию пороча,
Составил «партию войны»,
Кто, как предатель, обесточил
Свою державу изнутри,
Сумел бы песней ты ответить
На все их гнусные дела,
И словом, как клеймом, отметить,
Позору какова цена....
И снова, не окончив песни,
Упал бы посреди толпы,
Чтоб вновь возмывши в поднебесье,
Оттуда зла клеймить столпы!
Юрию Гагарину
Его простое русское лицо
И к миру обращённая улыбка,
Его судьбы печальное кольцо
И роковая лётчика ошибка…
Он в неизвестность, словно бы шутя,
Отправился, как на свиданье с Богом,
Фортуны переменчивой дитя,
Ушедшее к космическим дорогам…
О чём он думал, отправляясь в путь,
О чём вещало сердце перед стартом?
О славе? Иль о Боге? Отдохнуть
Душа стремилась – или к звёздным картам?
С Землёю распрощавшийся навек,
Оставив память о себе навечно,
Рванулся в космос первый человек,
В истории прописан вековечно.
памяти
Муслима Магомаева
Ушёл Певец – и сцена опустела,
В отчаянном рыдании застыв,
И отголоском эха перепела
Таинственной мелодии мотив.
Ушёл Орфей в иное измеренье,
Оставив мир в унылой пустоте,
И пусть идёт другое представленье,
Но зал не тот, и песни все – не те…
Познал Певец и славу, и признанье,
И бурное внимание толпы,
И трепет зала в унисон дыханья,
И благосклонный реверанс Судьбы,
Но вот ушёл в заоблачные дали –
И струны смолкли, сникли все цветы,
Остались в ностальгической печали
Аплодисменты зрительской любви.
Казалось бы, что, жизнью избалован,
Свой справедливый он нашёл конец,
Так отчего ж, цепями грусти скован,
Отчётлив гул расстроенных сердец?
Не потому ль, что молодости нашей
Он спутником остался навсегда,
Не потому ль, что песенною чашей
Наполнены все юные года?
Бывают люди, чей уход конечный
В сердцах гудит набатом пустоты.
А нам казалось, будет жить он вечно,
Как вечная Мелодия Любви…
Тамаре Синявской
Я помню взгляд лучистых Ваших глаз,
Который неизменно с восхищеньем,
К нему Вы обращали. А сейчас,
Увы, он, словно лампочка, погас,
В отсутствие источника свеченья.
Я помню Ваше чудное лицо,
Когда оно сияло, улыбаясь,
К единственному в мире обращаясь,
Теперь же вглубь себя обращено,
От жизни внешней уж отрешено.
Две примы. Две красивые души.
Два голоса, один другого краше…
И горе непридуманное Ваше,
Когда одна из звёзд угасла вдруг в тиши,
Другой оставив стон в ночной глуши…
женщина плачет
Женщина плачет в тиши опустевшего дома…
Тот, чьей любовью, как солнцем, бывала согрета,
В Вечность нежданно ушёл. И теперь одиноко
Мечется женщина эта в нагрянувшем горе.
Жизнь пролетела, как миг, в ослепительном свете,
Было искусство высокое, были победы,
Только одна из побед обошла стороною, -
Дети. Вот этой победы от жизни она не дождалась.
Жизнь заполнялась искусством, любовью, друзьями,
Вечно, казалось, продлится в душе её праздник.
Буйно цветущею розой любовь распустилась
И ароматом волшебным окутала счастье.
Женщина плачет в тиши одинокого дома…
Дом, что наполнен был музыкой, светом, любовью,
Вмиг опустел без хозяина, точно пустыня,
Где миражи на пути уж, увы, не возникнут.
Женщина в зеркало чуть отрешённо взглянула.
В зеркале тотчас же взгляд отразился печальный,
Некогда радостный, нынче потерянный, словно
Чьей-то рукою невидимой счастья огонь уж затушен.
Взгляд этих глаз обращала она неизменно
Вместе с улыбкой счастливой к любимому мужу,
Другом что самым был близким и преданным самым,
Тем, с кем делила и славу, и жизнь, и искусство.
Нынче ушёл он один в необъятное Нечто,
Жизнь без него опустела, как поле ночное,
В доме осталась лишь память о жизни счастливой,
Той, что исчезла с ним вместе в глубоком тумане.
Женщина плачет в тиши опустевшего дома…