Сел на кленовый трон почтенный Дасарата;
Три ночи напролет, три бесконечных дня
Недвижен господин, чело свое склоня,
И длань его к груди прижата.
Струится по плечам густая седина,
Одежды старец рвет, стеная и рыдая;
Беспомощна, слаба, дрожит его худая,
Тоской согбенная спина.
Невдалеке, в тени дворцовой колоннады,
Где лотоса цветы, как белые дымы,
Уселись жены в ряд, покорны и немы,
Потупя горестные взгляды.
"Пожрет меня печаль" -- промолвил господин, --
"Коль Рама, отрок мой, не встанет предо мною!"
И вновь твердит старик, измученный виною:
"О мой боготворимый сын!"
"Лаксмана, поднимись! Под громкий звон кимвалов
Скачи по городам, взяв острый меч и лук,
По падям и лесам, меж храмов и лачуг,
По кручам горных перевалов.
Ты Раму отыщи. Скажи, пришла нужда
К народу своему герою возвратиться.
Не сможешь отыскать - так лучше б не родиться
Тебе, несчастный, никогда."
В поклоне пред отцом склоняется Лаксмана,
По лестницам спешит и, страхом уязвлен,
На колесницу встал с кимвальщиками он
И в путь дорогою песчаной.
Упряжка ржет, стучат копыта, как набат,
Разбрасывая пыль, ритмично и упрямо;
Посланник шепчет: "Где тебя сыщу я, Рама,
Мой трижды благородный брат?
В каких концах земли ты бродишь, словно нищий?
Немало утекло воды с тех давних пор,
Когда тебе велел жестокий приговор
Покинуть отчее жилище."
Так думает гонец. Но, истов и радив,
Веление отца исполнить он стремится;
По долам, по лесам несутся кобылицы,
И пот струится с черных грив.
"Встречался Рама вам, прилежные крестьяне?
Вы, девы у реки, не слышали молвы?
Охотники, его не повстречали вы
Меж скал в предутреннем тумане?"
"Нет! мы в своих трудах склонялись до земли.
Нет! холили тела мы в водяной постели.
Нет, раджа! День прошел в охоте на газелей,
А после с тигром бой вели."
Вздыхает наш гонец, минуя водопои,
Зеленые поля, на коих зреет рис,
И наугад туда, где лес густой навис,
Как мрачный купол, над тропою.
"Ты Раму не встречал, о, набожный аскет,
Великого стрелка, героя из героев?"
"Нет! вижу я в мечтах, желанья успокоив,
Богов - других видений нет!"
Вот перед ним кусты с колючими усами,
Где путник на коне вовек не проезжал;
Меж кактусов пешком, меж неприступных скал
Идет священными лесами.
Но тут безумный вопль разнесся и затух
По чаще вековой, средь вечного молчанья;
И поспешил на звук он, затаив дыханье,
Упорно напрягая слух.
Ужасен и космат, с тяжелою дубиной
Громадный ракшас там ему явился средь
Раскидистых дерев, как бешеный медведь,
Рыча от ярости звериной.
И Рама перед ним -- спина напряжена,
И среброзвонный лук покоится в деснице,
А по спине его, черна как смоль, струится
Волос кипучая волна.
Нога стоит на пне, в траву его вминая,
Другая позади; усильем мощных рук
Согнул оружье он -- и вот уже на лук
Возложена стрела тройная.
Вот, словно нерв тугой, пропела тетива,
И понеслась стрела, что молнии проворней;
Вот ракшас наземь пал, грызя лесные корни,
И туша черная мертва.
"О Рама, сын царя, о доблестный воитель,
О ты, чья кровь чиста, чье тело, как гранит,
Приветствую тебя", -- Лаксмана говорит, --
"Жестокой расы укротитель!"
"Я выслушать меня молю, мой старший брат;
Прислушайся ко мне, о ты, чье имя свято!
Под тяжким гнетом лет согнулся Дасарата,
Печалью вечною объят.
Он, совестью палим, ведет ночные бденья;
Слезами он истек, бледно его чело,
И он зовет тебя, вздыхая тяжело,
Приди, забыв про оскорбленье!"
И Рама говорит ему в ответ: "Пойдем".
Минуя тело, что лежит на влажных травах,
К упряжке подошли два мужа величавых,
Дабы вернуться в отчий дом.
И снова по горам, неезжими путями,
По падям, по полям летят они, но вот
Стопагодная им Митхила предстает,
Гордясь зубчатыми вратами.
Столица суетой и криками полна.
Им встречь выходит царь и говорит: "О воин,
Ты ракшасов гроза, и почестей достоен --
От кривды раса их черна!
Взгляни на лук златой, который дал мне Шива!
Тебе, когда его сумеешь превозмочь,
Велением богов отдам я в жены дочь
И брак благословлю счастливый."
"Я все готов отдать за это сватовство!" --
Огромный божий лук, откуда брызжет пламя,
Герой уже схватил обеими руками
И, как тростинку, гнет его.
Под громовой раскат распался лук на части,
И молвил грозный царь: "Ты выполнил наказ,
И пусть Равана так, когда наступит час,
Умрет с твоей стрелою в пасти!
Будь сыном мне." -- И вот уже из-под венца
Выходит юный муж прекрасноликой Ситы;
Бессмертие обрел он, дом полузабытый
И престарелого отца.
Оригинал: