РУПЕРТ БРУК
(1887 – 1915)
НОЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Руки и лица слились в хороводе.
С последней минутой шум стих, день угас.
Над аркой небесной, божественна в коде –
Ночь в дымчатой шали и в тысячу глаз.
Таинственный путь и начало движенья.
Ты – словно растянутый вдаль эшелон –
Пульсируешь, мчишь, скользишь в напряженье –
Разбег – остановка, и... снова разгон...
Как тот человек, что поднялся над снами,
Чтоб встретить рассвет иль любовь отыскать,
И, долго вдыхая, слепыми глазами
Глядеть, рот разинув, вокруг, и молчать,
И мчать как поток – лишь себе доверяя –
Собрав свои силы, он к цели идёт,
Вперёд, без заминки, подспудно не зная,
Куда принесут его спуски и взлёт –
В сплошной темноте, торжествуя, играя,
Из тесной коморки да из полымя...
- Всему есть предел, О душа дорогая!
Сигналят – зелёный, малиновый. Тьма
Висит в дымке синей, и мы вдруг пропали
В Творце, как свет в свете, летим в никуда,
Прижавшись друг к другу, и в сумрачной дали
Исчез дольний мир, каждый звук, без следа.
И губы и смех – позабытые вещи.
Но скорость растёт, все погасли огни.
Великая цель становится вещей,
И звёзды исчезли, и свет. Мы – одни.
--
The Night Journey
by Rupert Brooke
Hands and lit faces eddy to a line;
The dazed last minutes click; the clamour dies.
Beyond the great-swung arc o' the roof, divine,
Night, smoky-scarv'd, with thousand coloured eyes
Glares the imperious mystery of the way.
Thirsty for dark, you feel the long-limbed train
Throb, stretch, thrill motion, slide, pull out and sway,
Strain for the far, pause, draw to strength again....
As a man, caught by some great hour, will rise,
Slow-limbed, to meet the light or find his love;
And, breathing long, with staring sightless eyes,
Hands out, head back, agape and silent, move
Sure as a flood, smooth as a vast wind blowing;
And, gathering power and purpose as he goes,
Unstumbling, unreluctant, strong, unknowing,
Borne by a will not his, that lifts, that grows,
Sweep out to darkness, triumphing in his goal,
Out of the fire, out of the little room....
-- There is an end appointed, O my soul!
Crimson and green the signals burn; the gloom
Is hung with steam's far-blowing livid streamers.
Lost into God, as lights in light, we fly,
Grown one with will, end-drunken huddled dreamers.
The white lights roar. The sounds of the world die.
And lips and laughter are forgotten things.
Speed sharpens; grows. Into the night, and on,
The strength and splendour of our purpose swings.
The lamps fade; and the stars. We are alone.
1913