Под взглядом гигантской тени моей, слева направо
по сонной дороге, по жирному следу колес
трое ползут, волоча на себе мраморные
пещеры, быстрее, чем происходит рост
ногтей и волос.
Но первый уже недвижим – муравьиное мясо
на узорном блюде с рожками в виде спаржи,
крап на раковине бешено скор, как фигуры пляса
в агонии членов, которых нет, и все же
страшно до дрожи.
Второй настигает гибнущего в полном владенье
жизнью, приникает со всею силой
ужаса к праху его, делает
все, чтобы спрятать в уготованную могилу
рыхлое тело.
Третий дрожит антеннами, сигнал потерял.
Горбик его, как ноготь младенца, мал.
Поняв с тоскою, что это была семья,
за щепку цепко хватается тень моя.
Еще успеют двое в полете
втянуть в катапульты атомы плоти,
а первый последней мыслью своей
достигнет цели двоих скорей.
Не знаю, в чем соль и смысл каков,
по сонной дороге сколько шагов
осталось отмерить в скудеющем времени
мысли моей, тени моей.
июль 012