Все сошлось,
уплотнилось,
сцепилось,
зажглось --
полетело.
Говорило:
Любовь я,
Огонь я --
не бойся,
не бойся,
гори!
Все распалось,
разрушилось все,
кроме боли,
что все еще билась
слабым пульсом,
как корень
под гнойною корочкой жизни --
теплилась,
возилась
фитильком запаленным,
бутылочным стареньким джином.
Все бродило
ворчало,
кровило:
Любовь -- я,
Огонь -- я,
я -- Сила,
хоть и в банке,
хоть в спирта жестянке --
со мной не балуй, не шути.
Все сползлось потихоньку.
Все встало на место.
Ничего не сбылось.
Затянулись все раны.
Свернулась и кровь.
Не родилось дитя.
Но зато растворили все рамы,
на рампах зажгли канделябры,
и в яме собрались оркестры, --
затрубили железом,
забряцали лавры, литавры,
да по сторожа
строгому жесту,
по - мании вечного жезла,
все в партере
погасли, погасли, погасли
живые огни.
Только -- там --
в вышине --
в тусклой лампочке синего цвета
все дрожал проводок,
все шипел,
все молил,
все дразнил:
я -- Любовь,
я -- Любовь,
милосердная я
Мельпомена.
Так что как-нибудь,
там уж --
за серой портьерой
живи.
2003