Я рисую чернильными кляксами на холсте
Мерзко-черную осень, которая не ушла,
И могилу, которой стала её постель,
Чтобы сжечь этот холст, как сотню других. Дотла.
Весь мой маленький мир скатался в один лишь ком
В криминальном разделе в утренних новостях…
Но она не колола палец веретеном,
И она не проснется просто сто лет спустя.
Я рисую твою всеми искомую тишь да блажь,
Только в черных цветах, как фото её УЗИ.
Ты в раю у себя стал менеджером продаж.
Думал любим, помним, скорбим, и не возразим?
Я рисую сырую землю. Последний дом.
Из которого нет дороги ни вверх, ни вниз.
Наши дети ходили б, верно, с твоим крестом,
Наши дети бы верили, если бы родились.
Я рисую черными красками на холсте,
Как кричал тебе SOS. А ты был лишь нем-глух.
Все равно теперь: ты не мог или не хотел.
И какой же ты Бог?! Какой ты святой дух?
Я рисую путь черный, как дискотечный винил,
Чтобы всё «на круги своя», в миллионный раз.
Ненавижу тебя за то, что не сохранил,
Проклинаю тебя за то, что её не спас.