06. 10. 1996
Вот и прошла по улицам осень –
Суицидница,
Красками через краски.
Вот и прорвалось ясное солнышко
Сквозь хоромы светлой души,
Засветило, переиначило.
(Свет свету – рознь).
Недорогие обрывки сыплются,
Переворачивают представления
О сплочённости – неоплачиваемой
Вне разума.
А в запределе – сойдёт сейчас
за афишу с расписанием и ценами –
Несоизмеримый облом с энергетикой жизни.
Бьющаяся неволя по зубам
Кровью печатает ум, честь и совесть,
Неоднозначная искренность уроненных,
Обсыпанных слов
Безродственных. Образцово-показательно-
популярных, наглядных, вешающих.
По снегу к пропасти добираться,
Следы, следы…
Вечная изморось – дорога
в вечную мерзлоту,
Назад – тупиком четырёхзеркальным,
Оценивающе-рассматривающим, смеющимся,
Дико хохочущим.
Ловушка.
Безысходная дыра. Исполовиненная жизнь
Обломками бросается в небо,
Светит, светит…
Проданы творения разума,
душа отведана.
Бо-о-ольно…
куда теперь?
Растоптана чужими ногами, арифметической живописью,
капканами фраз,
Платных ветерков, угаров невознесённого счастья –
с ним до гроба…
И куда теперь?
Радость поднебесная в три ручья убегает прочь,
Шаг за шагом – обламывает,
Обламывается по перекрёсткам
поначерченных линий –
Саморежущихся,
Самовоспламеняющихся. Больно!
Струны оборванные посреди да вокруг,
За бесконечными ударами по стёклам,
За живыми шагами, за звонкими
испепелёнными скатертями. Опять игра.
Шумная. Интригующая. Заранее оплаченная –
жизнью,
Спасением и мелочью.
После такого и белые паруса в море –
в облом.
Скатертью дорожка в запредельные ветра –
бесконечные, неумолимые, странные,
страшные. Больно!!!
Безысходностью кроет покрывало
обледенело-неощутимых ветров.
в сотый раз пролёты перед глазами.
Отпустите…
Истина истинней всех истин, вместе взятых –
заснеженных, замноженных, переделённых.
Пронеделенно-недонеделенных – да в
Ясно-сырую, пустую Вечность, с ветрами,
да без возвращения к разуму. Без людей.
Растроганные душевные порывы стоиков,
волочащих неделимое, но разделённое и распроданное
по кусочкам другими сознание. На что они?
Верить верой – однозначной, да соединять,
Склеивать осколки себя – до бесконечности, до
однозначности.
Смерть обломает. Жизнь – ещё больше.
Смешные свивающиеся верёвочки шутят,
говорят, что не всё потеряно, а обратно к себе,
к однозначности – путь по зажившим и по
незаживающим ранам – вскрывать, вскрывать.
Без толку.
Лучше всё потерять, чем разворачиваться назад,
используя в средствах предательство, ложь.
Во благо других, во имя
не одолевшей вконец усталости – ползти дальше.
Но дальше – она больней и измученней,
Цель жизни в ней ПОТЕРЯНА.
Жалость – цепь перекличек.
Поэтому жизнь – здесь, сейчас, дальше –
обломы, исключить из цепи, соединяющей
2 исполовиненных окончания, созерцать,
уходя к наблюдающему, гаснущему синему
небу, становящемуся слепым, и все
ощущения – в ветер, без концов и начал,
без времени и без точек.
Вот и ушла ещё одна суицидная осень.