Мы встретились спустя пятнадцать лет.
Мы выжили в безвестной мясорубке.
На лицах той войны остался след
и шрамы на израненном рассудке.
Приехали на встречу москвичи.
Ташкент прислал Советских, наших "духов".
Ещё два друга, оба туличи
и мой земляк, ком. взвода - Толя Сухов.
Мы за столом не спорили всерьёз,
мы вспоминали хронику скитаний.
Но градус всё же нас довёл до слёз
от боевых, живых воспоминаний.
- Ты помнишь, Саня бой за Басихейль,
как били духи нас из-за дувалов,
как пили мы осколочный коктейль
в объятиях афганских перевалов?
- Мишаня, я хотел тебя прикрыть,
но пристреляла сектор твой "базука".
Тебя спасла лишь собственная прыть,
а замполит свалил с позиций, сука!
А ротный, помнишь, шёл под трибунал
за то, что "полкана" послал, в эфире.
Он нас на пулеметы не поднял,
за что и был судим в безумном мире.
Душманы били нас со всех стволов.
Мы рацию молили о поддержке.
"Памир" - "Саяд"! Выкрикивал Фролов.
Потом "вязал" его я к БМПешке...
В тот день "вязали" мы ещё троих;
Cтепана Домбрю, Кировца и Гошу.
На "дембель" вёз я смертников моих.
Мне не забыть святую эту ношу.
Мой БМП прозвали - Катафалк,
мне эта доля - тяжкая обуза.
Комбат кричит: "с бронёй идёшь на Балх,
возьмёшь к себе на борт четыре "груза".
А я в ответ: За что такая честь?!
(У нас никто не смел перечить Бате.)
А тот, как будто, вымещает месть...
- Вперёд, сержант не то сгниешь в дисбате!
С утра до ночи бешеный аврал.
Гореть тебе, Афган в духовке ада!
И он горел, но сволочь, не сгорал!
А мне домой вернуться очень надо!
Мой город расположен между гор.
Когда вернулся из Афганистана,
полгода ночью слышал свой мотор
и видел, мной убитого, душмана.
Полгода в горы пристально глядел,
мне виделись тюрбаны и халаты.
Я в двадцать лет впервые поседел,
а из груди выплескивались маты.
Давайте братцы выпьем за своих,
за наших "цинкачей", и только стоя,
за друганов-аскеров дорогих,
за пацанов, невышедших из боя.
1997г.