Как-то смиренно гулял я в лесу,
К тихой сосне я, уставши, прижался;
Внезапно заметив златую косу,
Вдруг одиноким, казалось, остался;
Средь благовония древьев лесных
Я посторонний там запах учуял,
Я пробудился с порывом весны
И побежал – хотя, может быть, всуе;
Отроковицу увидел вдруг я
В белом, казалось мне издали, платье,
Я своего не стеснялся тряпья,
Ибо я полон порой был несчастьем;
Девочка быстро бежала, порой
Глядя слегка на меня осторожно,
Здесь я обрёл бы на веки покой,
Но и бывать в тишине слишком тошно;
Вдруг мягко остановилась она,
Я не хотел об неё спотыкнуться –
Здесь я не чувствовал вечного дна,
И всё боялся в воде колыхнуться;
Тут я заметил, что платье её
Всё голубой глубиной расцветает,
Мне показалось вдруг, будто оно
Топит меня – и немножко карает;
Плечи склоня, я тихонечко сел,
Мне не хотелось сейчас разрыдаться,
В этом я уж и так преуспел,
Нет, братья, здесь мне нельзя оставаться;
Отроковица меня поняла,
Рядом со мною девчушка присела,
Ласково косу свою расплела,
И на меня без стыда посмотрела:
Ленту спустив, что была в волосах,
Мне на запястье она завязала;
Быстро к земле вдруг склонил я глаза,
Быстро поднял – но она уж пропала…
Вышел из лесу я, глядя в траву,
Красную ленту прижав на запястье;
Только теперь я никак не пойму –
Как же я мог быть когда-то несчастен…