Так возопили вы, над гением глумясь,
Что яд философа развёл он в алкоголе...
С.Малларме об Э.По
Раз по пьянке было дело: я качался осовело
И клевал учебник, с понтом – заливал познанья жар.
Вдруг какой-то звук порушил забивающую уши
Тишь и потревожил душу, погружённую в кумар.
«Пьянь себе шукает гембель, – я промямлил сквозь угар.
– Просто пьянь, и весь базар».
О, запомнил я навечно: декабря тоскливый вечер
Выдал, блин, прикол увечный – забытья похитил дар.
Ждал я, без толку стеная, что подруга приканает,
Та, что, ввек не возникая, мне прощала перегар,
Что Линор прозвали лохи, и её объятий жар
Вмиг сожжёт ночной кошмар.
Трепет алых штор – виденье: знамя, преданное тленью;
Незабытый страх по новой киданул со льда в пожар,
И, спасая расслабуху, сам себе цедил я глухо:
«Здесь не помраченье духа – гость ввалился, как кошмар.
Как докучливая муха, как назойливый комар –
Гость припёрся, весь базар».
Я ещё добавил малость, и само собой сказалось:
«Эй, чувак или чувиха! Заползай уж со двора.
Я неслабо прикемарил и не слышал зова твари,
Что Нечистый носит в хмари с вечера и до утра».
Дверь толкнул – япона матерь! Там – ни пуха, ни пера.
Тьма, и боле ни хера.
От жестокой непонятки дух рванулся в терем шаткий
Снов, каких от Сотворенья не являл ничей кумар.
Там живых живее глюки, не страшны похмелья муки,
Там фантомы чётче, суки, чем реальной жизни пар;
Но одно лишь обращенье различил я сквозь угар:
– О, Линор... – и весь базар.
Об обломе сожалея, словно о петле на шее,
Дверью хлопнул я, но громче стук раздался, мать твою!
– Это – то же, что и было: ветра дьявольская сила
Ставней смаху замочила в стену дряхлую мою, –
Я шепнул, смиряя душу ошалевшую свою
У сознанья на краю.
Распахнул окно я настежь, и из ночи адской пасти
Птица чёрная свалилась на хавиру прям ко мне.
Безо всяких церемоний, как суровый вор в законе,
Клюв раззявила вороний и, нагадив на окне,
Развалилась на Палладе, привалившися к стене,
Словно витязь на коне.
От такого беспредела всё во мне захолодело,
Но, собрав себя до кучи, взявши капель до нутра,
Страхи выгнавши с позором, я осклабился с задором:
– Воронок ты или ворон? Познакомиться пора.
Как тебя, братела, кличут скокари да шулера? –
Лай из хайла: – Ни хера!
Выкрик падлы тупорылой поразил меня, как вилы;
Мало смысла в нём сквозило, но признайте, фраера:
Где, когда, какой там дурень видел, чтобы, морду хмуря,
Ночью чёрною в натуре лярва впёрлась со двора
И, усевшись на скульптуре, проорала, как «Ура!»,
Погоняло: «Ни хера!»?
Ворон, сидя честь по чести на груди, как на насесте,
Это лишь фуфло мне выдал, точно в душу, гад, наклал.
Клюв захлопнул, веки сдвинул, маяка, козёл, не кинул,
Думал я: – Как в час лавины кореш, обходя завал,
Как надежды молодые, завтра ты рванёшь на свал... –
– Ни хера! – он заорал.
Пробудить пытаясь разум, я дрожал над унитазом,
Облегчая... душу, думал: – Это – лажа и мура.
Жил он, знать, в малине где-то и сорвал бурчанье это
С языка авторитета, что спалили мусора,
И чей пепел поглотила зоны чёрная дыра,
Изрыгая: – Ни хера!
Я чуть-чуть в себя вернулся, через силу ухмыльнулся,
Разместился поудобней, освежил глотком кумар;
Дух поплыл рекою сладкой за мечтою-шоколадкой,
Но терзал меня украдкой думы раскалённый вар:
– Неспроста он объявился, нанося душе удар.
Что сулил его базар?
Я хренел, не догоняя, чё блажила курва злая,
Придавила непонятки охеренная гора.
Жгли глаза его, как свечи, начисто лишая речи,
Я с подругой жаждал встречи, но вовеки, как вчера,
С ней припасть на эту шконку мне не светит ни хера.
Отошла моя пора.
Где-то в туче звёздной пыли ангелы косяк забили,
Я в чаду плету: – Явился лекарь с Чёрного двора.
Зелье Адовой аптеки исцелит тебя навеки;
Мир – застенок, люди – зеки, страсти по Линор – мура.
Жизнь – страданье; хер со всею сей хернёй, Et cetera*...
Пей спасенье!.. – Ни хера.
Я ору: – Кому ты служишь?! Отвечай, иль будет хуже!
Ощиплю тебя, чувырла, до последнего пера.
Всех имел я, кто и выше. Мне твоя ответит крыша
За базар, что нынче слышу. Глянь: коньяк на дне ведра.
Где бальзам из Галаада? Счёт к оплате, фраера!
Наливайте!!! – Ни хера.
Я кричу ему по новой: – Приглуши гнилое слово!
Отвечай: когда отпустит душу недуга жара?
Это, блин, тебе не шутка: иглы слабого рассудка
И похмельного желудка ранят хуже топора.
Так обнимет ли хоть тёлка – милая Линор с утра? –
Гнида гонит: – Ни хера! –
Я вспылил, забыв о страхе: – Убирайся, падла, на хер!
Чтоб тебя огнём рогаток поимела детвора!
Чтоб травили дни и ночи сто ментов, как свора гончих!
Чтоб тебя мокрушник кончил мановением пера!
Чтобы с бодуна крутого жёг сушняк, страшней костра,
Ну, а пива – ни хера!
И сидит себе скотина на груди моей Афины,
Зенки беса муть сомнений поднимают из нутра:
– Хватит ли душе азарта? Прилетит ли птица фарта?
Ляжет мне крутая карта иль пустая баккара?
Что привалит завтра: шара? Или снова, как вчера:
Хер! И боле ни хера?..
*Et cetera (лат.) – и так далее
(Англ. – Э.По. Русс. – М.Жо.)
01.03.03.