Итак, мы остановились перед Свято-Троицкими воротами - бывшей Виленской Духовной Семинарии, где с 1929 по 1936 гг. учился и жил отец Виталий Боровой. . Так уж сложилось, что в нашем паломничестве ворота везде бывали закрытыми. Но с Божьей помощью все-таки открывались для нас. Время было раннее, прохожих на улице почти не было, вероятно, это и было причиной закрытия ворот и дверей...
…Свято Троицкий монастырь расположен напротив Свято Духова монастыря – на противоположной стороне улицы Максима Горького, это название улицы в советские времена , а после перестройки улица обрела литовское название Аушрос Варту, т.е. «Ворота Зари». Конечно, логичней было бы назвать ее Остробрамской по названию ворот, но поскольку название ворот «Остра Брама» - сохранилось со времен польского владычества, а «Максима Горького» - с советского, литовцы предпочли дать свое название этой улице, отличное от польского и советского, потому что по-русски у улицы до революции было название – «Островоротная».
…Отец Виталий опять летит впереди нас – и в этом сказывается то нетерпение, которое он испытывал, всем сердцем желая увидеть свою «альма матер» - Вильнюсскую Духовную Семинарию. Именно сюда он, тринадцатилетний подросток, был отправлен своей матерью Христиной из белорусского села Нестеровка (Витебская губерния) в 1929 году. Мать о. Виталия была глубоко верующим человеком, всей своей жизнью являвшая пример того, каким должен быть настоящий христианин. Для того, чтобы сын смог учиться в семинарии, она продала единственную корову. На эти деньги мальчик был обут и одет, ему был куплен билет на поезд до Вильны…
…Отец Виталий рос в Нестеровке (или «Несцераўка» - произносил батюшка по-белорусски). Которая до 1939 года считалась территорией Польши. Там мирно сосуществовало несколько национальностей: белорусы, русские, поляки, литовцы и евреи. Настолько мирно, что батюшка шутил – «в каждой национальности можно было увидеть черты нескольких остальных». На это намекало и народное название реки, протекающей рядом с Нестеровкой, как о. Виталий, смеясь, говорил: «Речка у нас была с неприличным названием, происходящим от…блуда, но сказать при вас я не могу…» Я спросила : «Неужели…Мл..дка?» «Вот-вот-вот! Точно, только с буквы «б» начиналась!» - захохотал батюшка. «Так что ж она и на картах так писалась?» - пытала я. «Ну зачем? На картах у нее было другое название! А для народа Бл….ка и Бл….ка!» - лукаво шутил о. Виталий, память у которого была превосходная.. «Наверное, там были гулянки и свиданки, батюшка?» - уточняю я. «Именно, именно – гулянки и свиданки!» - с удовольствием констатирует батюшка…
...В Нестеровке отец Виталий жил до своего поступления в семинарию, т.е. до окончания семилетней народной польской школы в 1929 г.
Отец Виталий с детства был удивительно близок к Богу, и Господь отметил это по-Своему: Виталий Боровой даже родился в Крещенский Сочельник – 18 января 1916 г., а отошел ко Господу - в Благовещенье – 7 апреля 2008 г.
…Детство его не было совсем уж лучезарным. Ему пришлось и босым походить, и пастушком побыть. Вся наша поездка была озарена его воспоминаниями о детстве и годах учебы в семинарии Вильны и на теологическом факультете в Университете Варшавы. Весь его облик, строй мыслей, свобода суждений, отсутствие клерикального чванства и рефлексии в религиозной жизни отличали в нем человека, выросшего по другую сторону от страны победившего пролетариата.
Батюшка рассказывал нам о том, как в их доме отмечали Пасху, Рождество и Крещение, к которому приурочивалось празднование дня рождения маленького Виталика (Вити, как звала его мать Христина, а потом и жена – Галина Валентиновна).
…На Рождество его мама Христина делала «ясли»: по периметру прямоугольного стола клался валик из сена, затем стол накрывался красивой домотканой скатертью, а в центр ставились свечи (в Нестеровке не было электричества) и «Агнец» (специально выпеченный хлеб в форме ягненка) и скромные праздничные яства, которые семья могла себе позволить: румяную картофельную «бабку» со шкварками, грибы, которых было в Нестеровке в изобилии, соленья, моченья и нехитрые сладости. После праздничной церковной службы и застольной молитвы вся семья начинала разговляться после Рождественского Филиппова поста. У отца Виталия был родной брат, трагически пропавший и двоюродная сестра, с которой он поддерживал отношения всю жизнь, она до сих пор жива.
Его брата - Михаила Борового, мать хотела женить на девушке, которая ему не нравилась, но была скромна и благочестива. По старинной традиции детей женили рано, чтобы не было искушений плоти. Михаил в ночь перед свадьбой перебежал через границу Польши в СССР. С тех пор о нем никто никогда ничего не слышал. Впоследствии отец Виталий пытался его разыскать, но следы брата обрывались на польско-советской границе. Мы можем только догадываться, какая страшная судьба ему была уготована. Поэтому батюшка всегда особо за него молился, с болью в сердце, т.к. очень его любил. С сестрой они поддерживали отношения в течение всей жизни.
Докшицкий уезд Польши, в котором находилась Нестеровка, был одним из беднейших районов. Многие уезжали в другие страны, чтобы что-то заработать для семьи. Настал день, когда пришлось уехать и отцу Виталия Борового – Михаилу (в честь него и сын Михаил был назван). По возвращении он сразу получил прозвище «американец».
…Рекомендательное письмо в четвертый класс Виленской Духовной Семинарии Виталию Боровому в 1929 году писал протоиерей Евстафий Недельский. Меня очень заинтересовал этот проницательный священник, который в подростке, почти ребенке, смог разглядеть будущего пастыря. Я попыталась кое что узнать о нем, но сведения пока очень скупые, но, все таки приведу их здесь, чтобы отдать дань уважения этому священнику-прозорливцу, подарившему нам замечательного пастыря и проповедника, удивительного светлого человека – протопресвитера Виталия Борового.
В пятом томе шеститомника «Незабытые могилы: Российское зарубежье: Некрологи 1917-1997гг.», состав. Чуваков В.Н. ( том на буквы «Н-П»), вышедшем в Издательстве «Пашков Дом» в 2004 г. на странице 59 - о священнике Евстафии Недельском говорится :
«Протоиерей Евстафий Недельский (ок.1863 – 1935). Сан: протоиерей.
Биография: Родился около 1863 г. Настоятель Ситского прихода Докшицкого благочиния в Польше. Овдовел. Скончался 9 апредя 1935 г. в Польше в возрасте 72 лет».
И это все. Но в материалах Ежегодной Богословской конференции ПСТГУ , выпущенных в 2008 г. (Т. 1 : XVIII / гл. ред. В. Н. Воробьев, прот. – М) в докладе А.А. Корнилова (д.и.н. НГУ им. Н.И.Лобачевского) «Белое духовенство лагеря Шляйсгайм» (с.297), я нашла интересное свидетельство о еще одном достойном пастыре, которого благословил поступать в Виленскую Духовную Семинарию отец Евстафий Недельский, мне кажется, здесь уместно будет привести несколько строк оттуда:
«Протоиерей Владимир Григорович также служил в храме Большого Шляйсгайма в честь Святого Архистратига Михаила. О. Владимир родился 3 декабря 1902 г. в Санкт-Петербурге. Вскоре его отец с семьей переехал на родину в Вильно и там скончался в возрасте 35 лет. Так Владимир с братьями остался сиротой. На него обратил внимание сельский, служивший близ Вильны, священник о. Евстафий Недельский . По благословению о. Евстафия Володя поступил в Виленскую духовную семинарию. В последнем классе женился, был посвящен в диаконы, а в 1928 г. – в священники.
О. Владимир вначале служил на сельских приходах в Полесье, там же его застала война и немецкая оккупация. По окончании 2-й мировой войны окормлял беженцев в лагерях Германии и в Бельгии. О том, что о. Владимир служил именно в лагере Шляйсгайм, мы узнаем из журнала «Православная Русь» № 23 1959 г. В указанном номере было опубликовано письмо в редакцию. Письмо призывало русских эмигрантов помочь старикам Соболевым. У них внезапно скончался 28-летний сын Николай. Соболевы жили в Сан-Пауло (Бразилия). Старики оказались в долгах, так как сын был единственной их опорой. Письмо с просьбой о помощи было подписано так: «Бывшее лагерное духовенство (Шляйсгайм): Прот. О. Евгений Лызлов, Прот. О. Владимир Григорович. Бывший преподаватель гимназии в Шляйсгайме – Е. Комаревич, бывший начальник лагеря Шляйсгайм – П. Шишкевич, бывший сотрудник лагерного Управления лагеря Шляйсгайм – П. Арлиевский»…
…Каких достойных пастырей благословил на служение отец Евстафий! Честь и хвала ему за это и Царствие Небесное! Никогда не спрашивала, но уверена, что наш батюшка отец Виталий искренне за него молился, т.к. был он человеком благодарным и никогда не забывал благодеяния: « Я вам буду это помнить!» - это была его излюбленная фраза, когда он хотел сказать, что очень вам благодарен и этого никогда не забудет. И не забывал. Это я знаю по себе, потому что часто вспоминал и всегда благодарил при каждом удобном случае. Любопытно, что о. Владимир Григорович был рукоположен в 1928 г., а о. Виталий поступил в ту же семинарию в 1929 г. Если учесть, что молодых только что рукоположенных священников оставляют на стажировку - для обретения пастырского опыта, вполне может так случиться, что о. Владимир встречался с юным Витей Боровым в Виленской семинарии на богослужениях. А если учесть, что их обоих благословил отец Евстафий, то, возможно, они и знали друг друга раньше. Добавлю, что, просматривая документы, относящиеся к личности о.Евстафия Недельского, я в переписке владыки Тихона (Белавина) - будущего патриарха Московского и Всея Руси, значащихся за ЛГИА (Литовский Государственный Исторический Архив), нашла несколько писем владыке от некоего Вячеслава Недельского. Этот факт подлежит дальнейшему расследованию - кто он - сын, брат, отец о. Евстафия Недельского. Скорее всего они родственники, судя по фамилии и церковной принадлежности. К тому же этот В.Недельский - преподавал в Виленской Семинарии. И, направляя Витю Борового в ВДС, о. Евстафий знал, что мальчик не будет там без доброжелательного присмотра. Ах, как хотелось бы найти подтверждение тому, что в семинарии у Вити был хоть один близкий человек! Но это - тема предстоящего моего исследования...
…Продолжая разговор о протоиерее ЕВСТАФИИ НЕДЕЛЬСКОМ, хочу привести отрывок из публикации австралийца Юри Мэттью РЮНТЮ «1865-1925 O Патриархe Tихонe St. Tikhon - 62 Books», где он называет источником информации ЛГИА, в котором сохранились документы о пребывании владыки Виленского Тихона Белавина(будущего патриарха Московского и Всея Руси - Тихона) на архиепископской кафедре Вильны. Там, среди множества документов, есть такие строки:
«В начале сентября Владыка Тихон предпринял новую поездку по приходам епархии. В праздник Рождества Пресвятой Богородицы он совершил Божественную литургию в селе Ситце, единственном островке Православия среди католического окружения. Историю Ситцкого прихода Владыка Тихон знал, еще будучи на Ярославской кафедре. Ко времени объявления в России свободы вероисповедания приход представлял жалкую картину: церковь обветшала, причт подвергался нападкам со стороны католиков. В 1905 году православные ситчане под напором ксендза местного костела стали в массовом порядке переходить в католичество. Но в 1906 году на приход был назначен ревностный пастырь, священник ЕВСТАФИЙ НЕДЕЛЬСКИЙ, который задумал построить новый православный храм. На строительство этой церкви жертвовал и сам Ярославский Владыка Тихон (будущий патриарх Тихон, занимавший в то время Ярославскую кафедру - примеч. И.Каховской Калитиной), и братия Ярославского монастыря, которых он подвиг на щедрую лепту. И вот Промыслом Божиим довелось ему послужить и в этом храме».
Речь идет, конечно, о служении владыки Тихона в Ситцком приходе. Мне очень важна была эта ссылка – здесь у престола Божьего служили два пастыря, которых особо почитал наш отец Виталий. В храме, в котором он молился в детстве, в котором его, вероятно, и крестили. И скорее всего, именно Евстафий Недельский. Каков же был этот священник, если вызвал такое горячее желание стать священником у тринадцатилетнего мальчика? Судя по всему, это был необыкновенный человек. А если бы не попал такой пастырь в Ситцевский приход и не построил новую церковь в 1905 году, то старая бы развалилась? Да она, вероятно, уже никому бы не была нужна, т.к. паства бы уже давно ушла от нерадивого пастыря. Как бы сложилась тогда судьба отца Виталия? Но это только вопросы, а вот я нашла еще один эпизод, который условно можно считать и ответом.
Тему Ситцевского прихода продолжает Ирина Арефьева в статье « ОТСЮДА, ОТ ЛИТВЫ ВОШЕЛ ОН В СЛАВУ…» ( Архипастырское служение Святителя Тихона в Литве в 1914-1917 гг.):
«В праздник рождества пресвятой богородицы 1916 г. владыка Тихон совершил божественную литургию в селе Ситце , единственном островке православия среди католического окружения ; на строительство этого храма владыка Тихон жертвовал, будучи Ярославским архиереем, и подвигл на щедрую лепту братию ярославского монастыря. и вот промыслом Божиим довелось ему послужить в этом храме во время войны». Как видим, цитаты очень схожи, ясно, что первоисточник был один. только Юри Мэттью Рюнтю опускает последнюю фразу о войне, а Ирина Арефьева – делает пропуск на назначении в Ситский приход отца Евстафия Недельского.
Не буду пристрастна, к тому, как расставлены кавычки, указывающие на текст оригинала, т.к. для меня важна последняя информация Ирины Арефьевой: речь идет о войне 1916 года. О службе Рождества Пресвятой Богородицы - 8(21) сентября 1916 г., на которой вполне вероятно могла быть и мать отца Виталия - Христина вместе с младенцем Витей Боровым, которому к тому времени шел уже десятый месяц. Скорее всего так оно и было, т.к. мать отца Виталия Борового была очень верующей женщиной и ни за что не пропустила бы двунадесятый праздник, особенно, если приезжал служить митрополит Тихон (Белавин), уже известный к тому времени ревностный пастырь. А это значит, что владыка Тихон (Белавин), наш будущий Патриарх Всея Руси – Тихон благословил своим святым присутствием родную церковь будущего протопресвитера Виталия Борового. Наверняка, причастил Святых Таинств рабу Божию Христину и маленького Виталика. Кто знает, какими путями передается благодать? Возможно, именно в этот момент определилась судьба будущего протопресвитера Виталия Борового.
Храм, о котором владыка Тихон молился, на который организовал сбор пожертвований и отдал свои собственные сбережения, не мог не отозваться благодарностью – и Господь послал Христине благодатный плод, ребенок не только оправдал благословение на поступление в семинарию священника Евстафия Недельского, но и благословение будущего Патриарха Тихона на истинное пастырское служение…
… Но вернемся к Свято-Троицким воротам Виленской Духовной Семинарии, которые наконец осветило солнце, чему не преминул порадоваться отец Виталий. Он указывает нам на металлические ворота и говорит: «А через них мы удирали после вечерней молитвы в Вильну и бежали к реке – петь русские песни!» Спрашиваю: «Так они были только прикрыты, как сейчас?» (мы толкнули ворота, они и открылись, как в Свято Духовом).
- А вот и нет! – возражает отец Виталий. Еще как закрыты! – и смеется.
- Но как же вы тогда пролезали, между прутьями? Но здесь не пролезешь! – удивляюсь я.
- Еще как пролезешь! Только лезть надо снизу – под воротами! – победно возглашает батюшка, улыбаясь. (Тут я вспоминаю, как мы пролезали в советское время под воротами Свято Федоровского монастыря в Переяславле Залесском. На территории монастыря, как водится, было какое-то производство или склад. Мы путешествовали все той же узкой компанией с Юрой Кочетковым, Сашей Копировским, Ольгой Таяновской, Наташей Фроловой и ее будущим мужем Колей Балашовым, а также с Верой Бутыльской, Ильей Радько и еще кто-то был, кажется. Добирались мы что в Переяславль, что обратно, на «перекладных» - как Бог пошлет.
И Он посылал нам все самое лучшее – пустой автобус до Троице-Сергиевской Лавры, куда мы спешили успеть ко Всенощной. Где, кстати, встретили Татьяну Евтееву, которая уже вышла из клиники, благодаря тому, что нам удалось ее трудоустроить и теперь была рада нас видеть несказанно. Об этих наших друзьях я писала в предыдуших главах.
А тогда мы стояли перед воротами и думали, как попасть? Ребята пролезли под воротами и хотели открыть ворота со двора, а они оказались открытыми, просто крепко прикрыты были. И никого на территории монастыря. Мы зашли в храм и ахнули. По барабану купола у всех святых были выбиты глаза. Они беспомощно глядели на нас, а мы стояли и молились от всего сердца о том, чтобы когда-нибудь мы или наши дети, увидели этот и другие храмы открытыми и наполненными народом. Это было, кажется, в семьдесят девятом или восьмидесятом году, т.к. моя Наташка еще не пошла в первый класс, а она родилась в 1974 г.)
…Видимо, на моем лице отразилось сомнение, поэтому отец Виталий улыбается:
- ИрЫна! Я же тогда худой был, мальчЫшка совсем.
- И как вам не влетало за это?
- Кому-то влетало, если попадался, а ты не попадайся! – залихватски парирует батюшка.
Чувствуется, что воспоминания о семинарской юности как бы омолодили его. Он и идет теперь как-то по-другому. Он и вообще быстро ходил, но сейчас еще и как-то молодцевато вышагивает, рассказывая нам, как это было опасно на самом деле - петь русские песни в польской Литве, если даже на литовском языке действовала только одна школа в Вильне (остальные - по-польски), а уж о русском и говорить нечего – никак не поощрялся. Забавно то, что пели русские песни – белорусские мальчишки.
Позже отец Виталий нам расскажет, как во время немецкой оккупации Белоруссии, он и дьякон Михаил (будущий мученик, расстрелянный фашистами), будучи стопроцентными белоруссами, назовут себя русскими, когда об этом будут спрашивать в немецкой комендатуре, но это другая история…
… Мы проходим во двор к Свято-Троицкой церкви, которая закрыта и не действует, к сожалению. Отец Виталий растроганно молчит и молится… Потом мы обходим церковь и идем к восточной алтарной апсиде. Батюшка оживляется:
- А вот здесь – под этим деревом была скамеечка, где я обычно сидел и читал и слушал пение птиц.
Только недавно взошедшее солнце, как бы подтверждая его слова, нежными косыми лучами освещает дерево и алтарную апсиду храма.
- Тогда здесь было много зелени и кустов, меня тут никто не видел, а я всех слышал. Но у нас тут не очень шумно было – каждый был своим делом занят. А я любил помечтать. И, знаете, ИрЫна, мечты были такие светлые, чистые, юношеские.
- А о чем мечтали, батюшка? – спрашивает мой муж.
- Обо всем, Владислав Александрович (так уважительно называл батюшка моего мужа до его рукоположения, а потом – «отец Владислав»).
- Обо всем, - продолжает отец Виталий задумчиво, - все казалось, что впереди только хорошее, что удастся жизнь прожить по совести, с пользой для людей. А впереди была война и оккупация Западной Белоруссии – (тогда Польши) Советами. Но здесь, под деревом, я действительно был счастлив, хотя, тогда не очень-то это понимал. Мне нравилось заниматься богословием, историей... особенно историей. Если бы у меня была вторая жизнь, я бы, наверное, еще и историком хотел стать. Но это за меня сделал мой сын – Слава.
…Отец Виталий рассказывает, как впечатлила его дорога до Вильны, как он в первый раз с замирающим сердцем переступил порог семинарии. Как подшутили над ним «бывалые» семинаристы, посылая его зачем-то (вероятно, за питьевой водой, сейчас не вспомню) к надзирателю и попросили сказать ему: «А где здесь самовар?» Витя – бесхитростный и доверчивый мальчик, конечно, и предположить не мог такого коварства со стороны ребят, поэтому был удивлен и испуган реакцией надзирателя, который побагровел и начал на него кричать. Оказалось, что «Самоваром» семинаристы прозвали именно этого надзирателя, за то, что он краснел и пыхтел, когда злился. Это было особенно жестоко по отношению к Вите, потому что он сильно заикался и робел всего городского, как сельский житель. (К слову, замечу, что ни во время проповедей, ни во время чтения Евангелия или службы, отец Виталий никогда не заикался. И те, кто его не знали, не могли бы поверить, что у него есть такой дефект речи).
…Но на этом его мучения не закончились. Когда он вечером стал готовиться ко сну, то в окне напротив спальни, вдруг увидел зарево и закричал: «Пожар! Пожар!» - Он впервые увидел электричество. Инспектор решил, что он хулиган и злостный нарушитель дисциплины – сначала обозвал надзирателя, а потом всполошил всю семинарию ложной опасностью. Витя получил суровый выговор и наказание. А за что? За свою наивность и доверчивость.
…Он горько плакал в первую семинарскую ночь, уткнувшись в подушку. Жаль было себя, своего не состоявшегося первого дня, жаль проданную корову, а еще он очень скучал по своей любимой матушке Христине, которую он теперь долго не увидит, если только его не отчислят за плохое поведение из семинарии.И тогда это - позор на всю Нестеровку и окрестности. Он подведет отца Евстафия и свою маму. И Витя дал себе слово, что никогда не позволит, чтобы мама пожалела о своей жертве (корова ведь была кормилицей, надо себе представить, какова была материнская любовь, чтобы продать ее, и представить, как она жила без коровы).
...Мягкий характер Вити, его честность, открытость и порядочность скоро завоевали ему уважение и любовь товарищей по семинарии. А его тяга к знаниям, желание учиться, необыкновенная способность к учению, искренняя вера и недетская мудрость - подарили ему прозвище – «Моисей».
…Батюшка показывал нам, где были классы, а где их спальня. Рассказывал о том, как уже повзрослев, семинаристы пытались окунуться во взрослую жизнь. Им разрешены были однодневные увольнительные во время каникул (у Вити не было денег на поездки к маме в Нестеровку, поэтому он часто оставался на каникулы в семинарии). Как-то друзья пригласили его на вечеринку.
…Вечеринка намечалась в доме одного семинариста, у которого было несколько сестер. Это было первое общение с противоположным полом. Конечно, общение было самым невинным – они вели учтивые разговоры и даже танцевали под граммофон. Но было и вино. Думаю, родители не позволили бы им пить вино, скорее всего, кто-то из состоятельных семинаристов купил или принес из дома…
… Неожиданно для самого Вити он понял, что каким-то непостижимым образом имеет успех у противоположного пола. Этого ему друзья простить не могли и решили его подпоить. Они подливали ему вино в компот под видом легкой наливочки. В результате Витя понял, что до семинарии он не дойдет. А идти надо было, иначе его ждало бы наказание. Ребята смеялись над ним. А он безобидно попросил их посмотреть, сможет ли он пройти по одной половице, потому что ему надо держаться прямо перед инспектором. И прошел. А потом также прямо прошел и мимо инспектора, который ничего не заподозрил.
…С тех пор Витя решил, что никогда не станет больше жертвой подобных розыгрышей, потому что не позволит себе больше выпивать.
…Отец Виталий, рассказывая об этом случае, всегда добавлял: «Всего два раза в своей жизни я был пьян. На студенческой вечеринке и в тот день, когда мне надо было в двадцать четыре часа собраться из Женевы, где я провел несколько лет. Мне нашли замену… того самого молодого человека, которого я рекомендовал в Ленинградскую Академию. Тогда я чуть не заработал инфаркт»…
…Батюшка рассказывал о том, какую большую роль играло в семинарии физическое воспитание. Считалось, что будущий священник должен быть физически подготовлен ко всякого рода трудностям, поэтому урок физкультуры считался одним из первостепенных. Они играли в футбол, волейбол, а также плавали на байдарках и каноэ. Вот здесь у Вити вышел казус. Не помню точно, по каким причинам, но ему вдруг предложили участвовать в соревнованиях по гребле. И он не смог отказаться, т.к. перед этим в разговоре с кем-то из друзей опрометчиво брякнул, что знаком с каноэ, а потом уже неудобно было отказаться. А он даже не знал, как выглядит то, с чем он был знаком. Самое забавное состоит в том, что, не умея плавать, он вошел в лодку под испытующими взглядами товарищей и судей и… пришел первым! Отец Виталий смеялся: «Иногда, чтобы не соврать, можно и подвиг совершить!»
… Отец Виталий с удовольствием рассказывал нам о том, что Свято-Троицкая обитель намного древнее Свято-Духова монастыря. Что храм Святой Троицы был построен в честь трех виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия(сейчас подумалось, как же усердно молил Бога и святого мученика Евстафия о своем протеже священник Евстафий Недельский!) на месте их мучений в дубовой роще. Вот что пишет об этом С.В. Булгаков:
«Свято-Троицкий мужской монастырь, в Вильно. Основан в XIV в. Троицкий храм построен был при вел. кн. Литовском Ольгерде, ок. 1350, на месте страдания Виленских мучеников. В 1514 храм был возобновлен из развалин кн. Константином Острожским. В 1609 монастырь отдан был униатам; в 1839 возвращен в Православие. Историческую святыню монастыря составляла чудотворная Виленская икона Божией Матери Одигитрии, написанная, по преданию, св. евангелистом Лукою и первоначально перенесенная из Палестины в Царьград. Эта древняя святыня — наследие вел. кн. Елены Иоанновны, дочери вел. кн. Иоанна III, от матери ее Софии Фоминичны Палеолог. Будучи выдана в замужество за вел. кн. Литовского Александра Казимировича, она привезла с собою из Москвы 15 февраля 1495, как знамение родительского благословения, семейную святыню Византийских императоров, принесенную в Москву ее царственной матерью. После кончины вел. кн. Елены Иоанновны св. икона была поставлена в Виленском Пречистенском соборе, откуда в сер. XVIII в. и перенесена в Свято-Троицкий монастырь».
...История монастыря связана со многими историческими персонажами. Например, отец Виталий нам рассказывал о, так называемой, «келье Конрада», в которой отбывал тюремное заключение Адам Мицкевич по делу «филоматов» - политизированной студенческой организации. В то время, когда отец Виталий учился в семинарии, там перед его поступлением в 1929 г. был произведен ремонт и в стену кельи Конрада была вмонтирована мемориальная доска, повествующая о том, что в этой келье собирались члены студенческого кружка и там разыгрывалось действие «Дзядов», написанных Мицкевичем.
Отец Виталий, свободно говоривший и думающий по-польски, в свое время изучил не только произведения Мицкевича из любви к поэзии, но и его эпистолярное наследие и говорил, что Мицкевич не только не пылал любовью к России, но откровенно ее ненавидел. А для отца Виталия, любящего Россию и знающего по собственному опыту, что такое польская власть, это было неприемлемым...
…Помню, как мы стояли над странной плитой сестер Еленских. И отец Виталий читал нам по-польски эпитафию, которую знал почти наизусть каждый семинарист, и переводил что-то об этих сестрах, я тогда просто записала на память их фамилию, а недавно натолкнулась на материал о них в «Путеводителе по Вильне и окрестностям» А.А.Виноградова, где размещен перевод с польского эпитафии этих сестер. История их казалась семинаристам очень романтичной. Вот текст перевода:
"Всякий, здесь предстоящий,
Взор свой на се устреми,
И вздох свой молитвенный
К Богу простри.
Была во дни оны обитель
И женская здесь;
Начальница этой обители
Твердую в благочестии
Душу имела,
Констанцией звали ее,
Она вместе с сестрою своею,
Рахилью Еленскою,
(По мужу – Юшкевич),
(В Ковне судьею он был),
К единому в жизни влеклась:
Жить для Бога, Подателя жизни,
По совести жизнью,
Свою жизнь оживлять
И в честной славе
Всегда пребывать.
В этом и жизни всей цель.
Ставили обе оне.
Одна из них успе
Апреля 13-го.
Семь лет прожила
После 1750 года;
А через год после нее
И другая сестра умерла.
Июня 4 – го 1758 года;
Сей памятник печальный друзья воздвигли:
Фома Иерей Петриковский,
Рафаил Вилкомирский Подсудок,
Михаил полкоморий Мозырский и
Гедеон, подстароста в том же Мозыре,
Судебный писарь великого Литовского княжества.
Кто бы ты ни был
Молящийся здесь:
Инок ли скромный,
Иль в мире живущий,
постой богомолец храма сего,
От похотей мира
Прибывший сюда,
В обитель святую
Для общей молитвы:
Ко всем моя просьба:
Лежащего здесь прахом своим
Луки многогрешного,
Галузы Бурмистра,
Жившего в Вильне
И усопшего в ней
Мая 19-го 1759 года,
В полдень ли, вечер, иль утра,
Когда б ни подошел,
К этой плите ты приникни
И грешную душу покойного
Ангельскою вестью к Деве Пречистой
Братолюбиво ее осени".
Дело в том, что изначально православный монастырь, в разные периоды государственной власти переходил от конфессии к конфессии – то к католикам, то к униатам, то опять к православным и т.д.
На Территории мужского монастыря поселился через стену и женский, у которого не было своего храма, поэтому они вынуждены были ходить в Троицкий храм по специальной галерее. Потом тут был и приют, и университет, а в начала 2000-х даже отель и ресторан «У базиликан». Сейчас монастырь принадлежит киевским униатам.
Мы могли бы еще долго находиться в Свято-Троицком, но у нас было мало времени до отхода поезда из Вильнюса в Друскининкай. А отец Виталий хотел побывать еще в двух важных для него местах Вильнюса . Поэтому мы оставили его на некоторое время одного – помолиться, а сами двинулись к выходу.
Через несколько минут батюшка вышел и сказал, что дорогу нам дальше будет показывать он сам. На наш вопрос – куда, он ответил многозначительным – «увидите». Об этом в следующей главе.
-------------------------------------------------------
Фотоколлаж - авторская работа Ирины Каховской Калитиной.