Я давно забыл про виски,
что стоит в холодильнике на полке, кажется, пятой.
Я давно забыл, как выглядят ириски
со вкусом перечной мяты.
А они по-апрельски горькие и невкусные,
Не тающие на горячем языке,
но я привык любовь обидами закусывать и чувствами,
что в картинах акрилом на бумажном холсте.
А он отвергал все мои неувлечения,
Предпочитая себе ночные клубы и последвенадцатое время.
Он недолюбливал мои принципы и желания:
Крашеные глаза, вишневый сок и шепотливое молчание.
Музыку, рифмы, балетные пары,
Школу, звонки, перемены, вокзалы.
Он не видел непричин жестокости ко мне,
Ударяя словами в губы и ребра, но чуть левее.
Рисуя границы любовью – не мелом
И называя меня за глаза, кажется, стерва.
Он забыл, наконец, что мы – близнецы,
Выигрывая у совести в карты.
Он предпочел забыть о нашей любви,
Засыпая по утрам с другими в чилл-аутах.