1-Поездка в Друскининкай. Тайный монах Иринарх

Ирина Каховская Калитина
Этим рассказом я начинаю серию рассказов-воспоминаний о духовном отце нашей семьи и нашем друге, крестном отце моей младшей дочери Христины - профессоре-византологе, докторе honoris causa, протопресвитере Виталии Боровом*. Делаю я это по многочисленным просьбам наших знакомых, которые знали о наших тесных отношениях с батюшкой, а также, желая внести ясность в некоторые моменты биографии отца Виталия, которые этого требуют. Здесь речь пойдет о нашем совместно проведенном отпуске в Друскининкае. Материал этот является черновым вариантом и еще не раз будет редактироваться, поэтому заранее прошу прощения у читателей за всякого рода грамматические и проч. погрешности.

1. ЛЕТО 1986 г. НЕПРЕДВИДЕННАЯ ПОЕЗДКА. ИЕРОМОНАХ ИРИНАРХ.

     В апреле 1986 г. случилась Чернобыльская катастрофа. Масштабов ее мы тогда не осознавали. Вспоминаются  выступления академика Велихова по телевидению, где он уверял, что Чернобыльская авария не угрожает здоровью граждан, также как и строительство новых атомных станций... Разве можно было не верить ведущему специалисту в стране? Москвичей заверили, что на Москве и Подмосковье чернобыльская авария не скажется никоим образом. Поэтому вечерами мы ходили в пойму Чермянки в нашем Южном Медведково и собирали по привычке грибы прямо под своим домом, усыпив здравый смысл весомыми порциями успокоительных телевизионных выступлений. В это же самое время рядом с нами ходили люди с измерительными приборами. На наши вопросы всегда следовал стандартный ответ: "Не волнуйтесь, ничего страшного, это на всякий случай. Собирайте свои грибы"... Чернобыль еще не показал своего смертельного оскала, это случится позже...и мы, как мотыльки, полетели ему навстречу...
     У нас уже были куплены билеты на поезд до Борисоглебска, в часе езды от которого мы собирались провести свой летний отпуск - в городке, где прошло детство моего мужа. Оставалось всего два дня до отъезда, как вдруг раздался телефонный звонок, который изменил все наши планы.
     Звонила супруга отца Виталия Борового - матушка Галина. Мы часто перезванивались с отцом Виталием и матушкой Галиной, но на этот раз она поинтересовалась куда мы собираемся в отпуск. Поскольку она была очень любознательным человеком, мы ей начали рассказывать о том, что  собрались на юго-восток Воронежской области в город Новохоперск, а точнее в Хоперский заповедник. Матушка стала сетовать, что отец Виталий почти двадцать лет без отпуска, а здоровье его таково, что ему необходимо отдохнуть и не просто отдохнуть, а чтобы рядом были надежные люди. Мы поняли ее прозрачный намек в наш адрес, т.к. муж мой очень любил отца Виталия и возил его к своим знакомым врачам, которые высказали беспокойство по поводу его здоровья, у него была тяжелая форма мерцательной аритмии, отягощенной различными сердечными пороками и хроническая усталость. Ему, действительно, требовался отдых, уход и особая калиевая диета, которую матушка Галина не могла ему обеспечить по своей немощи и преклонным летам. Возникла пауза. Я глубоко задумалась, чем мы тут сможем помочь дорогому батюшке. А матушка продолжила наступление: "Ирина, не могли бы вы взять с собой в отпуск отца Виталия в ваш Новохоперск?"  Мы удивились, что у личности такого масштаба, как отец Виталий, нет каких-то перспектив и возможностей для лечения и отдыха. Батюшка был когда-то преподавателем в Ленинградской и Московской Духовных Академиях почти всех действующих в то время митрополитов - митрополита Крутицкого и Коломенского Питирима, митрополита Минского и Белорусского Филарета, митрополита Таллинского и Эстонского Алексия (будущего патриарха Алексия II) и других... а на момент нашего разговора с матушкой Галиной, отец Виталий был профессором МДА и  официальным заместителем владыки Кирилла - председателя ОВЦС - Отдела Внешних Церковных Сношений (в будущем - святейшего патриарха Кирилла)... Но надо было знать скромность и интеллигентность отца Виталия, чтобы понять, что он никогда бы не стал о себе просить и кого-то беспокоить своей персоной. Он бывал настойчив, даже порой дерзок, в отстаивании истины и дела, а не собственных благ. И таким он оставался до самого конца.
     ...Итак, просьба матушки Галины (далее - Галины Валентиновны -  именно так мы ее называли по ее просьбе) озадачила, но, что скрывать, при нашем обожании отца Виталия, просьба эта прозвучала очень лестно для нас - ведь именно нам доверяли жизнь и здоровье любимого батюшки.
     Посовещавшись, мы с мужем вернули в тот же день билеты на поезд обратно в железнодорожную кассу, т.к. наша поездка в Хоперский заповедник, проживание в лесу в палатках, приготовление пищи на костре и отсутствие медицинского надзора,  конечно не вписывались в представление об отдыхе семидесятилетнего протопресвитера, которому необходим был определенный комфорт и наблюдение врача. Мы были озадачены и стали думать, куда же мы можем поехать с отцом Виталием. Обзванивали всех знакомых, но если это был вариант санатория или дома отдыха, то мы никак туда не вписывались из-за скудости наших финансов, а ехать без нас отец Виталий не хотел по многим причинам.
     ...Помощь пришла нежданно-негаданно от одного нашего близкого знакомого - И.В., который предложил нам с отцом Виталием составить ему компанию в поездке на литовский курорт Друскикинкай. Наш приятель нарисовал  соблазнительную картинку совместного отдыха, пообещав, что его друг - молодой священник не только встретит нас на вокзале, но и снимет для нас с отцом Виталием хорошую квартиру, последним аргументом явилась супруга молодого священника, работавшая врачом-кардиологом в местном санатории. Это решило дело: есть медицинский надзор, возможность обследования, скорой помощи, а также - имея квартиру, есть возможность приготовления специальных блюд для калиевой диеты отца Виталия. Спешно были куплены билеты Москва-Друскининкай-Москва (наши отпускные дни начинались через два дня) и мы стали готовиться в поездку. В одном купе - размещались наш друг И.В. с отцом Виталием, а в другом - мы с мужем и одиннадцатилетняя Наташка...
     ... Здесь я должна сделать некоторое отступление, чтобы обрисовать персону нашего И.В., так как судьба его не совсем обычна. Человек он был интересный и интеллигентный. На момент нашей поездки он еще преподавал испанский язык в одном из очень престижных ВУЗов Москвы и СССР, хотя был уже пенсионного возраста. Студенты обожали его (несмотря, на мой взгляд, на некоторую его занудность и правильность), а он обожал "своих детей", как он называл студентов. Он и в самом деле их любил совершенно бескорыстно и всячески старался помочь - и бесплатными занятиями, и кулинарными изысками, на которые он был мастак. Часто они просто жили  у него месяцами, когда не было денег на съемную квартиру.
     Жил он в нескольких троллейбусных остановках от ВУЗа, в котором преподавал. И, хотя у него, как известного специалиста, были более интересные предложения, не представлял своей жизни без своей "альма-матер" и студентов. История же его такова.
     Наш И.В. был тайным монахом. То есть он находился в тайном постриге (а как могло быть иначе в то время - его бы сразу уволили, если бы узнали). Его монашеское имя по старой русской монашеской традиции начиналось с той же буквы, что и его имя светское, но звучало как-то совсем неправдоподобно для нашего времени - Иринарх. Иеромонах Иринарх...
Но путь его к монашеству был тернистым.
     В хрущевские времена  он - молодой, преуспевающий преподаватель, стал  одним из ведущих переводчиков с испанского. Его так ценили, что на всех переговорах с кубинским лидером, он выступал в качестве его личного переводчика. Чем-то понравился он Фиделю, а поскольку отношения с Кубой налаживались и развивались - он был неизменной составляющей всех встреч с кубинцами и Фиделем Кастро.
     В языке наш И.В. постоянно совершенствовался, т.к. жена его, по-счастью, была испанкой, вывезенной в СССР из Испании  еще ребенком  от фашистского  режима Франко. Жили они замечательно, ни в чем не нуждаясь – отец И.В. был одним из крупных военачальников  нашей страны. Все его устраивало в жизни советского человека – и дом был полной чашей, и работа престижной и интересной, и жена – красавица. Вот только...
     Вот только, чтобы стать международным переводчиком, пришлось нашему И.В. стать сексотом. К сексу это слово никакого отношения не имеет, как могли бы подумать наши молодые читатели, родившиеся после распада СССР.  Сексот – это сокращенное название  «СЕКретного Сотрудника» или стукача, осведомителя, доносчика. Сексоты в наше время были повсюду (мне не однажды пришлось с этим столкнуться на собственном опыте – одним из последних на меня настучал милейший Иван Андреевич Соколов, баловавшийся живописью, непременно одаривавший всех дам в нашей комнате одинаковыми пейзажиками на 8 марта, но в то же самое время, не побрезговавший достать из моей мусорной корзины копировальную бумагу , которую я использовала , перепечатывая данные мне на одну ночь «Воронежские тетради» Осипа Мандельштама и протокол суда над  Иосифом Бродским, задержавшись после рабочего дня на службе.  Он сыграл в моей жизни очень неприятную роль, но об этом я напишу где-нибудь в другом месте и в другой раз). А сейчас мне хочется привести здесь замечательные стихи Ирины Ратушинской о том времени, в котором мы тогда жили. Это одно из пяти стихотворений, за которые Ирина получила семь лет лагерей и пять лет ссылки:


А мы остаемся —
На клетках чудовищных шахмат —
Мы все арестанты.
Наш кофе
Сожженными письмами пахнет,
И вскрытыми письмами пахнут
Почтамты.
Оглохли кварталы —
И некому крикнуть: «Не надо!»
И лики лепные
Закрыли глаза на фасадах.
И каждую ночь
Улетают из города птицы,
И слепо
Засвечены наши рассветы.
Постойте!
Быть может — нам все это снится?
Но утром выходят газеты.
                (1978. Одесса)
      
Так вот, возвращаясь к нашему И.В., «стучать» ему пришлось   на своих коллег-собратьев по работе. И ничто не потревожило его совести, даже тогда, когда по его доносу уволили  с работы одного из его давних друзей.    Вина его друга была только в том, что он посещал Церковь. Он старался менять храмы, чтобы «не засветиться», но сексот-то был рядом и, конечно, выследил. Друга не только уволили, но и нигде не брали на работу, т.к. круги переводчиков – довольно узкими были тогда, а в преподаватели с той статьей,  по которой он был уволен, его никуда не взяли, разумеется. Друг  был в отчаянии, стал бедствовать, семья впала в нищету.  Найти работу, хотя бы физическую, имея высшее образование, было тяжело. Помню, сама хотела устроиться хотя бы уборщицей, но при выдаче диплома о высшем образовании, у нас отняли аттестаты средней школы, с моим дипломом мне не раз отказали, пока мы не скумекали, что надо как-то гибко обойти это дело. С этой же проблемой я столкнулась, когда по доносу уволили мою подругу и за веру положили в психиатрическую больницу (это тогда практиковалось очень часто, причем посодействовала ее родная мать – член партии, желая спасти дочь от пагубного влияния «опиума для народа"… Я чудом  проникла к ней в больницу и ее врач, оказавшаяся из верующей семьи, подсказала, что надо устроить ее на работу, что сделать было почти невозможно, т.к. паспорт у таких «больных» отнимали… нужно было устраивать без паспорта по трудовой книжке и диплому об образовании, но вот с дипломом и вышла опять проблема… - все-таки устроили кочегаром в Музей имени Рублева – там работало много верующих людей, среди которых были наши друзья, многие из которых потом стали священниками, спасибо им за мою подругу Татьяну Евтееву (ставшую монахиней), с которой мы с первого класса десять лет просидели за одной партой. Это – нынешний профессор  Свято-Филаретовского Православного Института  - Александр Копировский, священник и профессор, ректор  Свято-Филаретовского Института  - отец Георгий  Кочетков, Ольга Таяновская, жена священника протоиерея Николая Балашова – Наталья Балашова (в девичестве – Фролова) и другие.  Это мои друзья по нашему молодежному христианскому подполью в советское время. Именно от них  мы с мужем впервые услышали имя протопресвитера Виталия Борового.
     В воспоминаниях неизбежно убегаешь мыслью куда-то в сторону, но возвращаться-то все равно надо. Итак, опять о нашем друге - И.В.   Ничто, действительно, не поколебало его уверенности  в том, что он поступает правильно (правда, жене-испанке он почему-то не говорил о своем втором «призвании» и источнике дохода, к слову сказать), до тех пор, пока…
     …Пока не произошло нечто, чего никак  не должно было произойти. А было так. Наш И.В. находился с советской делегацией на Кубе и очень успешно переводил Фиделя и Фиделю. Уж не знаю что за тема была,  но И.В. отмечал, рассказывая нам об этом,  приятность переговоров, удовольствие от того, как он переводил и умело обходил острые углы, там, где это было необходимо. Но визит был именно приятным, не было конфликтных ситуаций, когда переводчик находится, как бы «между двух огней» - в постоянном напряжении, т.к. от его перевода зависят отношения между сторонами… и на нем, на его карьере это может сказаться не самым лучшим образом.
     Так вот, в тот день, о котором  идет речь, все складывалось замечательно. Деловая часть прошла блестяще, торжественный обед тоже прошел благоприятно для переводчика, то есть ему удалось поесть во время общей трапезы, что не всегда  получается у переводчиков, если ведется оживленная беседа. Тогда сначала надо перевести вопрос одной стороны, а потом сразу ответ другой стороны.  Каждый из них ест, когда другой говорит, а вот переводчик только слюни пускает, глядя на них, т.к все время переводит, иногда вставая из-за стола , в буквальном смысле слова – «без крошки во рту». Но на этот раз все обстояло отлично – великолепная изысканная еда, прекрасная латиноамериканская музыка и немногословие за столом (то ли от жары, то ли от затянувшихся переговоров). Наша делегация уже собиралась к себе в посольство, как неожиданно Фидель предложил поехать на один из островов, где раньше отдыхали американцы и другие капиталисты. Все с радостью согласились съездить, как теперь говорят, на халяву, к некоторому все-таки неудовольствию И.В., т.к. то, что для других – отдых, для переводчика – работа. Он расслабился после обеда и позволил себе помечтать об отдыхе после напряженных переговоров, но эти его переживания были сущими пустяками по сравнению с тем, что ему предстояло пережить в самое ближайшее время.
     Не знаю, были ли в этой сплоченной компании другие переводчики, предполагаю, что были, т.к. наш И.В. приберегался непосредственно для Фиделя, а сам Фидель – то ли не поехал на остров, то ли уехал оттуда пораньше, но каким-то образом, через некоторое время И.В. оказался безнадзорным. На острове и гости, и хозяева пустились во все тяжкие – сначала они смотрели на карнавал со стороны, а потом  и сами захотели поучаствовать в нем .  Кубинский ром, текила и другие  крепкие напитки выключили  бдительность  советских граждан   до самого утра.  Но все это было уже после того, как они высадились с яхты неподалеку от одинокой церквушки, невесть как уцелевшей в революционных кубинских передрягах. Не представляю, зачем им понадобилось осматривать эту церквушку, но именно это и произошло, к несчастью (на тот момент) для нашего И.В., который внезапно тоже почувствовал живой интерес  к этому необычному, надо сказать, для советских граждан занятию. «Что такого находят верующие в храме?» - задавался вопросом И.В., - «Что там хорошего?» - думал он со все возрастающим интересом. Незаметно для себя, он стал рассматривать росписи и иконы, да так увлекся, что не заметил, как все ушли, а его случайно заперли внутри храма…  Сначала он кричал, стучал и звал, надеялся, что вот сейчас его хватятся и вернутся за ним сюда.   Но потом понял, что все уже были в изрядном подпитии,  а предстоит еще и еще… к тому же,  Фиделю  он понадобится только завтра утром , а значит никто о нем не вспомнит до этого времени. Своим сейчас тоже не до него – они и себя –то уже, скорее всего не помнят, а уж о нем и не думают вообще. Надежда сменилась досадой, а досада – страхом и ужасом: « А вдруг все решат, что он бежал в «штаты» (при советском режиме это – конец!) или встретился с вражеским агентом или утонул?»  Вот тут он пожалел, что Фидель закрывал храмы на Острове Свободы , как и Хрущев в СССР: так бы священник открыл его перед  утренней службой , а тут – полная неизвестность, доживет ли он до того момента, когда его обнаружат?
     Все эти мысли больно колотились в голове  бедного И.В.   Он не знал, что ему делать… И он взмолился. Впервые в своей жизни, сначала со стыдом произнося вслух непривычные слова, но потом  от отчаяния искренне и горячо выкрикивая когда-то слышанное от бабушки: «Господи, спаси и сохрани!»  Что было с ним дальше он не рассказывал, только утверждал, что это был его первый настоящий мистический опыт, было живое реальное ощущение и познание присутствия Божьего.
     Когда утром открыли дверь храма, из церкви вышел уже другой И.В.  – вместе с сединой он обрел нечто для себя неожиданное и непостижимое – веру, ту самую веру, за которую пострадали все, кого он в свое время на это обрек своим легкомыслием и жестокосердием. И совесть забилась в его сердце беспокойной птицей. ..
     В Москве он разыскал своего друга и повинился перед ним, рассказав свою историю. Друг не держал зла и сразу поверил ему, посоветовав  поехать в Печоры – в Псково-Печорский  Успенский монастырь к отцу Иоанну Крестьянкину.    
Так  И.В. приобрел не только веру в Сына Божьего, но и духовного отца, которому он был верен до конца своих дней. Именно там, в монастыре  с ним  и познакомился мой муж, который приехал в монастырь к отцу Иоанну Крестьянкину за благословением, будучи обычным научным работником, но впереди его ждало  нелегкое поприще священства , которое предсказал ему отец Иоанн, также как предсказал в свое время И.В., что тот станет иеромонахом, во что тот никак не мог поверить.
     С тех пор, с момента первой встречи с отцом Иоанном, И.В. каждому новому знакомому христианину рассказывал свою  кубинскую историю, историю падения и духовного рождения, рождения заново в Иисусе Христе, как бы искупая  этим самобичеванием и уничижением свою прошлую жизнь.  Кого-то это искушало, наверное – не всем приятно общаться с бывшим сексотом…и люди отходили, отворачивались от него, как в свое время кто-то отворачивался и избегал общения с теми, кого он предал когда-то, но я вдруг подумала – а что, если сам отец Иоанн, велел ему так поступать, бередя эту рану, чтобы не забывать о  тех ранах, которые он нанес людям? Но кто же на этот вопрос смог бы ответить, кроме самого И.В.?
     К тому времени, как мой муж познакомил меня  с тайным монахом Иринархом – тот уже давно не был женат:  у его супруги нашлись родственники в Испании, куда она вскоре и уехала, с благословения самого И.В. После этого он и принял тайный монашеский постриг.
     Детей у них так и не случилось. И.В. остался на этом свете один, как перст, и посвятил всю свою жизнь  своим ученикам. Он был прекрасным хозяином и содержал свой дом, как и большинство монахов, в идеальной чистоте, несмотря на огромную профессорскую квартиру, заполоненную книгами и постоянными гостями. Хлебосольством он отличался необыкновенным,  был исключительно изысканным  кулинаром, настоящим эстетом – только ему я доверяла  украшение стола – сказывался навык частых застолий внимательного переводчика. Его печенье, десерты, кофе с кардомоном по-турецки  мне не забыть никогда…
     После своего тайного пострига И.В.стал молиться о том, чтобы искупить свои  прошлые предательства и злодеяния. Многие вещи он уже не мог исправить: люди  все еще сидели в тюрьмах и лагерях. Конечно, он разыскивал их семьи и пытался помогать, но… По всей видимости, угрызения совести  так терзали его, что он стал молить Бога о ниспослании ему тяжелой болезни. Молитва его была услышана. Он с невероятным терпением и достоинством  переносил тяжкие мучения в течение довольно долгого времени.  Ближе к своему концу он почти усох до состояния мощей, но несмотря ни на что был светел ликом и ласков со всеми. Он часто вспоминал апостола Павла, который будучи Савлом гнал Христа и христиан, а потом был прощен Спасителем…  Пришло время и  иеромонах Иринарх оставил этот мир, отойдя ко Господу в здравом уме и твердой памяти, с молитвой на устах. И я надеюсь, что имя его во благих водворится там,  где «несть покой, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная»…Но  с И.В. Нам еще предстоит встречаться в некоторых рассказах.

Фото из архива протоиерея Владислава Каховского. Ссылка обязательна. На фото: слева-направо:  протоиерей Владислав Каховский, матушка Галина - супруга отца Виталия, протопресвитер Виталий Боровой.  Москва. Квартира о. Виталия Борового. Девяностые годы.

Примечание:
* ГОНОРИС КАУЗА (лат. honoris causa - букв. почета ради).

** БОРОВОЙ Виталий Михайлович (род. 18.01.1916; с. Нестеровка Борисовского у. Минской губ., ныне Докшицкий р-н Витебской обл., Белоруссия)- 7 апреля 2008, Москва, Россия) — священник Русской Православной Церкви, протопресвитер. Из бедной белорус. крестьянской семьи. После окончания 7-классной народной польск. школы по благословению и ходатайству местного свящ. Евстафия Недельского поступил в 4-й класс Виленской ДС (1929), с 1936 по сент. 1939 г. учился на правосл. Богословском фак-те Варшавского ун-та, слушал лекции Н. С. Арсеньева, М. В. Зызыкина и др. После прекращения занятий в ун-те в связи с оккупацией Польши Германией Б. с осени 1939 г. преподавал рус. и белорус. языки и историю рус. и белорус. лит-ры в школе в родной деревне. В 1941 г. школа была закрыта, и Б. стал чтецом и псаломщиком в храме прп. Серафима Саровского в с. Ситцы Докшицкого р-на.
Переехав в Минск, с нояб. 1941 г. служил делопроизводителем Минской духовной консистории, затем секретарем Минского архиеп. (с марта 1942 митр.) Пантелеимона (Рожновского) и находившегося в Минске Могилёвского архиеп. Филофея (Нерко). За отказ провозгласить автокефалию Белорусской Церкви в июне 1942 г. нем. власти отстранили митр. Пантелеимона от управления епархией и увезли в Ляданский Благовещенский мон-рь, после чего Б. уехал в Нестеровку. Митр. Пантелеимон вернулся в Минск в апр. 1943 г., и в окт. того же года Б. возобновил свою работу в качестве секретаря Минского епархиального управления. Осенью 1944 г. ввиду наступления Красной Армии оккупационные власти намеревались депортировать Б. вместе с белорус. архиереями в Германию. Во время остановки поезда в Гродно Б. с женой тайно покинули железнодорожный вагон, укрылись в подвале одного из домов, затем добрались до Минска, где поселились у родных. Минским архиеп. Василием (Ратмировым) 29 окт. 1944 г. Б. был рукоположен во диакона, 1 нояб.- во иерея, назначен настоятелем кафедрального Петропавловского собора Гомеля, где раскрылся пастырский и проповеднический дар молодого священника. В 1945-1946 гг. по поручению архиеп. Василия Б. возглавил организацию богословских курсов в Жировицком мон-ре, впосл. преобразованных в Минскую ДС. В 1945 г. Б. был назначен инспектором и преподавателем истории Церкви в новоучрежденной семинарии, в 1947-1954 гг. являлся также секретарем ее правления. В 1953 г. возведен в сан протоиерея.

В 1953 г. Б. экстерном окончил ЛДА со степенью канд. богословия, в сент. 1954 г. был назначен старшим помощником инспектора академии и преподавателем истории древней Церкви. Защитил магист. дис. «Церковная политика Византийских императоров в связи с так называемой «Акакианской схизмой» (484-519)», за исследование «О коллекции Авеллана» в ЛДА получил степень почетного д-ра богословия. 5 окт. 1962 г. утвержден в звании проф. богословия ЛДА по кафедре зап. исповеданий. С 1972 г. проф. МДА по кафедре зап. исповеданий, с окт. 1982 г. в аспирантуре МДА читал курс «Католичество». В 1987 г. в ЛДАиС прочел цикл лекций «Современное состояние экуменического движения и участие в нем православных Церквей».

В июле 1956 г. Б. выступил с докладом «Символы веры и Соборы» на возобновившихся собеседованиях богословов и церковных историков РПЦ и Англиканской Церкви, проходивших в Москве, в ОВЦС. С 5 июня 1959 г. Б. являлся сотрудником ОВЦС (с 28 авг. 1960 по 15 февр. 1961 - зам. председателя отдела, с 22 февр. 1963 по 23 июня 1966 - 2-м зам. председателя, с 15 дек. 1972 - консультантом, с 26 дек. 1984 по 14 нояб. 1989 - зам. председателя, со 2 окт. 1997 - внештатным консультантом ОВЦС). 28 авг. 1960 г. Б. вошел в состав учрежденной Святейшим Патриархом Алексием I Комиссии по межхристианским связям РПЦ (с 17 окт. 1963 Комиссия Свящ. Синода по вопросам христ. единства, в наст. время синодальная Богословская комиссия).

Б. был активным участником подготовки вступления РПЦ во Всемирный Совет Церквей (ВСЦ), проходившей во 2-й пол. 50-х гг. По приглашению генерального секретаря ВСЦ д-ра В. А. Виссерт-Хуфта в июне-июле 1959 г. Б. находился в Женеве с целью изучения деятельности и структуры Совета; в авг. того же года был наблюдателем от РПЦ на заседании ЦК ВСЦ на о-ве Родос; в дек. участвовал в приеме в Москве 1-й офиц. делегации ВСЦ, возглавляемой Виссерт-Хуфтом, с к-рым Б. плодотворно сотрудничал. По инициативе Русской Церкви на III Ассамблее ВСЦ (нояб. 1961, Нью-Дели) в офиц. документы Совета было внесено положение о том, что основой для единства различных христ. конфессий является исповедание Св. Троицы. Предложение это высказал и разработал Б. Он входил в делегацию Русской Церкви на III Ассамблее ВСЦ, был избран в ЦК ВСЦ (переизбирался до февр. 1991), введен в комиссию «Вера и церковное устройство» и утвержден в должности члена ее рабочего комитета. С марта 1962 г. на протяжении 13 лет (с перерывами) Б. был представителем РПЦ при ВСЦ, настоятелем ц. в честь Рождества Богородицы в Женеве, участвовал в работе всех Ассамблей ВСЦ (включая 7-ю). С июня 1966 по июль 1975 г. был зам. директора комиссии «Вера и церковное устройство». В течение долгого времени трудился в Объединенной рабочей группе ВСЦ и Римско-католической Церкви; присутствовал в качестве наблюдателя от РПЦ на всех заседаниях Ватиканского II Собора (1962-1965).

В составе делегации РПЦ участвовал в 1-м Всеправославном совещании на о-ве Родос (24-30 сент. 1961) (см. Совещания глав правосл. Церквей), положившем начало подготовке Великого Собора правосл. Церкви. Участвовал в работе Родосской богословской комиссии (создана Свящ. Синодом РПЦ 10 мая 1962), во мн. всеправосл. и двусторонних форумах и диалогах с инославными Церквами. На II Всехристианском мирном конгрессе (28 июня - 5 июля 1964, Прага) выступил с докладом «Проблема сосуществования как завет жизни и мира». С 60-х гг. сотрудничал с Конференцией европейских Церквей, Национальным советом Церквей Христа в США и Экуменическим советом Церквей Канады.

В 1973-1978 гг. Б. в сане протопресвитера являлся настоятелем Богоявленского собора в Москве, с 28 дек. 1984 г.- почетным настоятелем московского храма Воскресения Словущего на ул. Неждановой (ныне Брюсов пер.). В 80-90-х гг. участвовал в богословских и церковно-исторических конференциях, в т. ч. во II Международной конференции, посвященной 1000-летию Крещения Руси (1987, Москва), «Язык Церкви» (1997, Москва), «Предание Церкви и предание школы» (1999). В янв.- февр. 1995 г. в Свято-Владимирской семинарии (Нью-Йорк) Б. прочел курс лекций, посвященных памяти протопр. Александра Шмемана. Им написана книга по истории богословской мысли в России в XX в.

Б. имеет степень д-ра богословия МДА, Бернского ун-та (Швейцария), Карлова ун-та (Прага), Свято-Владимирской семинарии (США). Награжден орденами РПЦ св. кн. Владимира 2-й степени (1980), прп. Сергия Радонежского 1-й степени (1986 ), св. кн. Даниила 1-й степени (1991), гос. орденом Почета (2000). В 2001 г. получил польск. премию им. св. Альберта «за труды по укреплению межцерковных связей».
Арх.: Арх. ОВЦС.
Соч.: Символы веры и Соборы // ЖМП. 1956. № 9. С. 58-62; Collectio Avellana как исторический источник: К истории взаимоотношений Востока и Запада в кон. V и нач. VI в. // БТ. 1960. Сб. 1. С. 113-139; «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение» // Правосл. община. 1991. № 10. С. 3; Об актуальности богословского наследия о. Н. Афанасьева // Афанасьевские чтения. М., 1994. С. 10-25; Миряне и Церковь: Мат-лы богосл. конф. 1995 г. М., 1999. С. 62-67; Боровой В., прот., Буевский А. С. РПЦ и экуменическое движение // Православие и экуменизм: Док-ты и мат-лы, 1902-1998. М., 1999. С. 21-29.
Скончался 7 апреля 2008 года, в день празднования Благовещения Русской Церковью, являясь одним из  «старейших по хиротонии клириком Русской православной церкви».

Отпевание совершил 9 апреля 2008 года в Богоявленском соборе в Елохове митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев), в настоящее время - Патриарх Московский и Всея Руси.Похороны прошли на Хованском кладбище Москвы.
Еще об о. Виталии: http://www.nikola.ru/person/detail.php?ID=3544