Ты можешь всё. Я, видимо, поменьше.
Как беглые потомки унтерменьшей
среди народов Млечного Пути,
мы развлекаем одного из Зрячих -
барахтаемся, бесимся, кудахчем,
в чужую оболонь-траву костьми
ложась. Но оболонь-трава в трясине
цветёт без почвы, ждёт, что воздух сгинет
в парах болот. И сходятся грибы-
поганки в строй. Нам остаётся сонно
на выгоревших за июль ладонях
царапать ногтем линию судьбы.
Здесь самое прекрасное - ландшафты.
А Зрячий подустал. Ему бы в шахту,
овраг, провал, глубокий водоём:
собственноручно писаны картины,
да он смотреть давно уже не в силах
на оболонь-траву. За это пьём
немного крови забродивших вишен.
Самодостаточны, самоизлишни.
Царапнет мне ладонь слепая б**дь,
ведь я могу - могу! завидуй, Боже! -
не отрекаясь от ландшафтов, всё же
лечь умирать.