-- Ты не мог бы это прочесть вслух? – с этими словами хозяин квартиры
неловко протянул молодому мужчине мятый и влажный от потных рук тетрадный
листок.
-- А что здесь? – Доронин колебался, стоя на пороге и собираясь прощаться,
то и дело косился на свою пузатую сумку у ног.
После недельного отдыха в Кисловодске в съёмной комнате настроение у него
было двоякое: с одной стороны удовлетворение от местной природы и климата,
с другой – сожаление о потраченных деньгах. Странное ощущение.
Седовласый, располневший хозяин квартиры Гена, несмотря на русское имя,
имел ярко-выраженное кавказское усатое лицо и обладал лёгким акцентом.
Его квартира была старой трёхкомнатной, просторной с высокими потолками,
скрипучими половицами и невыветривающимся запахом пыли. В двух комнатах он
жил со своей парализованной ниже пояса женой, оставшуюся комнату сдавал,
и неплохо на этом зарабатывал, ибо поток желающих отдохнуть в городе-курорте
никогда не иссякал, разве что зимой она изредка пустовала.
Взяв листок в руки, Доронин бросил подозрительный и задумчивый взгляд
на Гену. За последние несколько дней на шее кисловодчанина опухоль доросла
до размеров спелого яблока. У Доронина промелькнула в уме ассоциация
с метателем ядра, к шее которого спортивный снаряд фантастическим образом
прилип во время броска и ни за что не хотел отлипать, а спортсмен, дабы
не шокировать граждан в общественных местах вызывающей железкой, взял,
и покрасил её под цвет кожи, и теперь в таком виде безбоязненно щеголяет
по улицам. Заметив направление взгляда, Гена сосредоточился на сооружении
безучастной физиономии, и надо сказать сделал это бездарно: глаза нервно
бегали из стороны в сторону, как две синхронно двигающиеся подпаленные мыши,
дружно улепётывающие от струи огнемёта, усы возбуждённо топорщились, левый
глаз время от времени перекашивал тик. Да и руки, чёрт возьми, он не знал,
куда их деть: то скрещивал на груди, то прятал одну руку в карман светлых
брюк, другой приглаживал редкие волосы на затылке, то просто оставлял их
равнодушно висеть мохнатыми загорелыми лианами.
-- Что здесь? – переспросил Доронин, без энтузиазма разворачивая тетрадный
лист, дав себе слово больше так пристально не смотреть на кошмарную опухоль
хозяина. Гена переминаясь с ноги на ногу и очередной раз исследуя бездонное
карманное пространство, буркнул в усы:
-- Это стих… прочти вслух.
-- Вы пишите стихи? – лёгкая улыбка коснулась губ туриста. Он с трудом
представлял этого тучного, косноязычного и неизящного мужчину сидящим
за столиком в позе мыслителя мучительно подбирающим рифмы к словам «любовь»
и «розы».
-- Нет, это не я написал, - Гена даже немного обиделся, - это написал
шестилетний мальчик. Он проживал до тебя в комнате вместе со своей мамой.
Молодой мужчина увидел на листе в клетку четверостишие, выведенное
крупными и скособоченными буквами, и пришёл в лёгкое замешательство.
Для чего ему этот стих? Но задавать лишних вопросов он не стал, а просто
спешно продекламировал:
«Шейка, шейка ты моя,
Я люблю тебя всегда.
Боль уходит, как хочу.
Я здоров и маму люблю!».
Наступила неловкая пауза. Доронин поднял недоумённый взгляд на Гену,
который так потешно нервничал, будто его любимая футбольная команда в
финале Лиги чемпионов участвовала в серии пенальти. На смуглом лбу
показались крупнющие капли пота, наподобие виноградин, а светлая футболка
на груди сделалась заметно мокрой.
-- У мальчика талант, - на всякий случай растерянно констатировал Доронин,
не понимая, каких действий от него ждёт немногословный хозяин квартиры.
Гена тыльной стороной ладони вытер пот со лба и парочку дрожащих капель,
свисающих с кустистых бровей. Глаза его бегали просто с феноменальной
скоростью, и казалось, совершали полный оборот внутри глазниц, словно
раскрученные чьей-то суетливой рукой миниатюрные глобусы. Он торопливо
пощупал свою опухоль и затараторил с неприятным свистом и натугой в голосе,
точно из тела вот-вот прорвётся воздух наружу, как из прохудившегося
надувного матраса:
-- Возьми это, дорогой. Это на память подарок. Если будет плохо или ещё
что-то, дай кому-нибудь прочитать это вслух и отдай тому листок.
Это очень серьезно. Это помогает, уверяю.
Турист непонимающе хмыкнул и сунул бумажку в сумку. После чего мужчины
обменялись крепким рукопожатием и распрощались. На улице уже ждало такси
до автовокзала.
Хозяин квартиры кое-что утаил от гостя. Некоторые события он был
не в состоянии растолковать, поэтому, в силу своей личной заинтересованности,
предпочёл преподнести Доронину лишь самую необходимую информацию.
Действительно месяц назад женщина с шестилетним сыном снимала комнату.
Ребёнок был тяжело болен: паралич нижних конечностей и огромная
доброкачественная опухоль на шее. Мать надеялась хоть как-то облегчить
состояние сына пребыванием в городе-курорте до операции. Операция
и не понадобилась. Судьба свела её с таинственным человеком, который за
умеренную плату вызвался вылечить мальчика буквально за считанные дни.
Гена об этом не имел ни малейшего представления. Попахивало шарлатанством,
но мать доверилась загадочному субъекту – то ли психотерапевту, то ли магу.
Во время сеанса ему, непонятно каким образом необъяснимым с позиции
психиатрии, и вообще с позиции здравого смысла, удалось перенести болезни
с физического тела на материальные предметы – в данном случае ими оказались
обычные тетрадные листки. По просьбе терапевта-мага мальчик представил
свой недуг и, сочинив о нём четверостишие, излил весь негатив на бумагу.
Вышло два стиха для каждого из недугов. Но чтобы болезнь окончательно
оставила детское тело, необходимо было не сжечь предметы, а предоставить
ей иную территорию для своей разрушительной деятельности. Акт передачи
болезни осуществлялся в момент прочтения стиха ничего не подозревающим
лицом.
Хозяева трёхкомнатной квартиры с упоением и благоговением прочитали
вслух подаренные ребёнком стихи, каждый – своё. Каково же было их удивление,
когда мальчик покидал квартиру на своих резвых ножках, заодно
избавившись от жуткой опухоли. Одновременно с этим, отъезд был омрачён
внезапной болезнью супруги Гены, у неё отказали ноги. Да и Гена явно
расхворался: зверски болели лимфоузлы на шее.
Спустя день после происшедшего его разум логично свяжет непостижимые
события воедино, проанализирует с завидной ловкостью, не присущей
среднестатистическому кисловодчанину, и начнёт подыскивать подходящих
кандидатур для переноса недугов. В первую очередь – своего, и так
кстати подвернётся незадачливый турист из Волгограда. Жене он ничего
не скажет, оставляя её до поры в блаженном неведении.
Возможно, мать ребёнка-инвалида сама того не подозревая, запустила
своего рода «переходящую чуму» в народ. Но кто посмеет её обвинить,
её, отчаявшуюся мать-одиночку? Я? Вы?
Меж тем, рейсовый автобус Кисловодск-Волгоград с дурно себя
чувствующим Дорониным на борту, нёсся по пыльной трассе…