Посвящается Владимиру Шали
Что я знаю о Египте : « Изумрудные скрижали», как травинки острой жало - плоть Осириса - сияет на просвет в весеннем солнце. Что я знаю о Египте… Взгляд, сурьмою подведённый, лишь сильнее затемнят суть вещей представших в профиль. Если честно – я не профи - что я знаю о Египте? Знаю лишь одно, что был там - бог один с прозваньем птичьим – Пта. Он был Поэтом . Потому ,что создавал он и миры и тварь всю – Словом. И поэтому, наверно, называя себя пташкой, свирищу самозабвенно – вдруг, и вправду, что-то выйдет.
Как в янтаре – застывший в Серебре,
В Красоте Се-ре-бря-ного века.
Ты - дитя, давно минувшего - Золотого.
И,
Даже если, не ведаешь об этом сам.
Вольно тебе – Поэт!
Скитайся по Египта небесам! Оглаживай
Рукою зрячей
Храмин Уснувших стены.
Чтоб для таировской рассеявшейся сцены,
Для мёртвой Коонен - цезурами тире дыханье мерить в партитурах
Стихов.
Стихиями играет,
Лишь божий баловень – Поэт.
Пророк - он не свободен.
Он – губы Бога.
Он исполнен волей, пусть высшею, но не своей.
И, если, горлом - глоссолалий миро течёт - тут дело в Красоте.
Не в Поучении.
И выбор - не за нами…
Улыбнись, Поэт!
* * *
Читаю Владимира Шали
Три раза пригубить - вслух перечесть три раза.
Чтоб ощутить яснее переливы гласных и в меру опьянеть.
Чтобы и Смыслы расхотелось искать.
Поскольку - отнюдь не в них,
Не в них отнюдь тут дело...
* * *
Какое прекрасное утро!
Вернее, его возможность.
Сиянье листвы и щебет.
И шум машин, похожий на прибой.
Услышь в нём трезвое начало.
И, как опровержение печали – пространство неба.
Что тебе ещё?!
А горечь кофе-
Горечь мыслей смоет.
Развеет их
Летящий дым табачный.
Вот твой кристалл-
Зелёный и прозрачный –
Возможность утра…