;А лето только начиналось,
Запел на ветке соловей.
Любовь спокойно пробуждалась,
Их было двое - Грин и Рэй
Они любили и страдали
Страдали и любили вновь.
Все остальные понимали:
Любовь она и есть любовь.
О, как же Рэй была прекрасна!
Очарование волос,
Черты лица, фигура страстна,
Душа её не знала слез.
И где еще найти такую?
Он думал, что таких и нет.
Он думал так, её целуя,
Она несла покой и свет.
Со светом тем не мог сравниться
И пламенеющий закат.
Закат мог холодом пролиться,
Её же свет теплей в стократ
Грин был загадочен и мягок
С собой мирские тайны нёс.
Но ни одну из тех загадок
Ей разгадать не удалось.
А Рэй хотела и пыталась
Понять его внутренний мир.
В его сознании рождались
Война за флаг, кровавый пир...
Всё это было шедеврально,
Хотя и страшно иногда
Красиво, пламенно, печально,
Он был поэтом, как всегда.
А душ сиянье продолжалось
И продолжалась их любовь
О, сколько рифм тогда рождалось!
И сколько было новых слов!
Грин знал, что ничего не вечно
За это проклинал себя.
И говорил при каждой встрече:
"Рэй, эти звезды для тебя!"
От этих слов можно растаять
Она рстаяла давно.
Их по отдельности представить
Пожалуй что не смог никто
И Грин и Рэй поплыли вместе
Сквозь мир, навтречу чудесам
Что будет дальше? Интересно.
Что будет дальше, знал он сам.
Она же знать и не стремилась,
Ей было просто хорошо.
Она без памяти влюбилась,
Фантом сомнения ушел.
Идя к познанью идеала
Что плыл с ней в мертвенной тиши,
"Мне подари,- она сказала,-
Кусочек пламенной души"
Он не ответил, лишь нахмурясь
Сказал ей пару важных слов:
"Душа поэта содрогнулась,
В душе моей живет любовь.
Но даже ей душа не может
Открыться раз и навсегда.
Ведь перестроить можно рожу,
Да только душу никогда".
Она не поняла намека,
Но тчно поняла одно:
Пытаться можно очень долго,
Но знать, что Там, ей не дано.
Душа поэта словно камень.
Рубин, алмаз иль бриллиант.
И камень тот недосягаем,
Но заиметь его хотят.
Она мириться н желала
И заявила так ему:
"Ты хочешь, чтобы я упала?
Молить не стану, упаду.
Я рухну вниз и разобьюсь там
Попробуй только не ответь!
Тебе ведь будет очень грустно!
Ты же ранимый, ты поэт!"
И Грин не стал терпеть издевки.
Спокойно молвил: "Уходи.
Я выберусь из мышеловки,
Ведь как то раньше был один".
Она исчезла в тишине.
В пучине грёз, тепла и света.
Он плыл один, как был, как есть,
И чувствовал: душа задета.
Но где-то в сердца глубине
Он понимал, всё не случайно.
Любовь осталась в стороне,
Но она есть, вот что печально.
А лето только начиналось,
Запел на ветке соловей.
А чувства пеплом осыпались:
Навек прощались Грин и Рэй