Моя Алиса пьет гликодин,и клеит 'марки'на письма обратные зазеркальному. Моя Алиса берет карантин,убирается дома и спешит жить по новому. Цепляет платье,прибирает волосы,моя Алиса с душой уродливой. Алиса предлагает пить на брудершафт зеркалам,жеманно плачет в зеркале заднего вида. Моя Алиса мечтала,что будет праздник,но гости вскрыты,не более,чем колода изученных карт,Алиса сорит захлопнутыми дверями,но говорят,когда маленькою была так же играла в свадебные наряды.
Моя Алиса готовит обед,кормит потом досадливых кукол,моя Алиса на ужин ест невкусные кислые губы.
Мы с Питером часто смотрим за ней,мы вместе умерли в кенсингтоне,отдали мир,чтобы играть в стихи,чтобы быть господами для опустошенных тронов. Моя Алиса захлопнет стон,истерично пляшущей музыкальной шкатулки,моя Алиса падает с окно,но в нескончаемую пустоту. Мы снова пробуем как-то жить в отрезке дня на листах бумаги,мы снова пробуем крепче пить,до зазеркалья туалетных скандалов.
Нам с Пеном верно пора в психушку,мы режем кукол,мы пьем вино.
Мы с ним однажды найдем свои счастливые дозы,мы поебемся во всех возможных позах и исчерпаемся задушенные мечтой.
Не та Алиса,не то зазеркалье. Тут только пьют в скулящих автобусах,тут только тушат свое настоящее,тут только прячут миры за ставнями.
Солнце остынет недокуренной сигаретой уже к закату,
кто-то снова подавится правдой,моя Алиса ребенка бы назвала Марли.моя Алиса укрылась в ванной.