Стена в голубоватой плитке,
бутылка масла, чашка, печь..
и он не делает попытки
на полчаса хотя бы лечь.
Он знает: будет мир таким же,
как месяц или век тому,
когда на холст ронял Куинджи
свою безглазую луну.
Когда сочилась с неба влага,
и облака все на Восток,
когда от оспы и люмбаго
по девяносто пять на сто.
Стена в голубоватой плитке,
оскал хмельной карандаша -
какие на хер тут "попытки",
когда на ниточке душа
то ль затаилась,то ли хнычет -
и не поймешь, насколь то блажь,
но кодекс выполнен приличий,
и стёрт по цоколь карандаш.
И от Сезанна до Ван Гога,
и от Коровина до Ге
какая на хер тут дорога,
когда по пуду на ноге..
И потому рефрен всё тот же:
бутылка масла, чай спитой..
и каждый - искренне - прохожий,
а за червонец - понятой.
И каждый - искренне - не против,
но не дождаться, чтобы "за",
и, разевая млечно ротик,
он закрывает чуть глаза
в головоломке: шаг, полшага,
еще полшага и.. домой -
там за протокой жизнь большая,
да сядем намертво кормой.