Вечер приходит в расстегнутой косоворотке,
Так же как я, он в пенсне и короткой бородке,
Так же как я, он садится в глубокое кресло —
Так же как мне, ему грустно, и душно, и тесно.
Вечер в бокал наливает холодного джину.
Смотрит – Луна развязала свою пелерину.
Ветрено в небе, знать, холодно звездам и птицам.
Смотрит – в бокале Луна, захмелев, веселится.
Время мое на исходе, остались довески.
Люди меняют наряды, как время – отрезки.
В этом пошел, прогулялся, другой наряжает.
Время износится, время нас в путь провожает.
Время ушло – израсходован клад гардероба.
Все не прикрыты и все равноправны у гроба.
В тело душа облачилась, а тело в одежду.
Все износилось, ты мертв, а душа где-то между…
Вечер грешил, приходил, гладил голые плечи,
Он говорил: раздевайся, готовься, я вечер.
Тело луны целовал, торопился до ночи,
Время прощаться, а он расставаться не хочет.
Умер. Душа неприкрыта, без косоворотки.
Может, в раю она? Может быть, на сковородке? –
Жарится, точно ракета стремглав пролетела,
Души спалила. Они же там бродят без тела!
Господи, как это грустно, тоскливо, печально –
Так ли задумал Ты жизнь эту первоначально?
Хоть нагреши, хоть служи, отказавшись от плоти –
Все: и монах, и развратник – умрете, умрете!
Как истязать себя, мучить, терзать и тиранить?
Как еще больше себя уязвлять, глубже ранить?
Будешь по небу гулять? Но характер все тот же!
Суть не изменится: та же душа, но без кожи!
Так для чего же в себе задавить все живое?
Можно глаза завязать, спрятать небо родное.
Уши закрыть, и связать себе руки и ноги.
Как угодить Вам, чтоб были довольны Вы, Боги?