I
Кто видел красавицу в вешнем саду
И гор величавость в алмазном снегу,
Тем был уже счастлив, но мудрый поймёт,
Что этим, порою, не топится лёд
И сердцу не хватит от солнца огня,
А что – то другое тревожит, маня.
Я ехал пустыней, хоть всюду – цветник,
Но бурной природы не радовал лик.
Вот волю даю я, как птице, коню,
Быть может он сыщет тропинку мою.
Мы выросли вместе и друга верней
Я так и не встретил за множество дней.
Мы долго взбирались, спускались – и вот –
К закату харчевня богатая ждёт.
Встречали мы сотни таких на пути;
И стоило в даль эту ноги нести…
Приветлив хозяин, обильна еда
И женщины ласковы – всё как всегда.
И роем здесь носятся осы – слова,
От гула их кругом идёт голова.
А рой набухает, шайтан не поймёт
Какая из ос чей покинула рот.
Да надо ли это – куда ни взгляни –
А люди везде и повсюду одни;
Вот толстый купчина мошною трясёт
И красная рожа его выдаёт:
Пожалуй, продаст и подлунный он весь,
Коль выгода в этом какая – то есть.
А вон старикан – как чинара, сухой
Визжит о Коране и птичьей рукой
Готов растереть несогласного в прах,
Пусть на пути встанет даже Аллах.
А этот красавец с пушком – бородой
Теребит на пальце рубин дорогой.
И взгляда надменность покажет, что власть
Ему над рабами – первейшая сласть.
Как – будто живые – орут и едят,
Но сон их душевный – опаснейший яд,
Который убил их уже изнутри –
Во истину – куклы из воска они.
Я выбрал потише себе уголок
И в тёплый халат завернулся, как мог.
Пустыня снаружи, пустыня внутри,
Возможно ли выход какой – то найти?
И снятся пески мне и жалит меня,
Вкруг тела обвившись, с улыбкой змея.
Под взглядом холодным мне так горячо
И кто – то, спасая, трясёт за плечо.
И вижу сквозь сон – седовласый старик
В глаза мне глядит – как провиденья миг.
«Я вижу, сынок, ты от жизни устал
И сам от себя далеко ускакал.
Скажи, не тревожься, быть может, печаль
Спадёт, как с рассвета ночная вуаль.
И угли костра, что не гаснут во мне
Быть может, огнём отразятся в тебе».
«Спасибо, старик, ты сказал, как отец,
Не много найдётся подобных сердец.
И кто ты ни есть, расскажу не тая,
В руках твоих, видно, удача моя».
И тихо всё было и рой улетел,
Лишь кто – то тихонько стонал и храпел.
Кальян благовонный старик воскурил
И облаком дыма себя окружил.
II
Исчезло в нём платье, чалма, борода
И, как под гипнозом, я начал тогда:
«Нас пятеро было в ауле друзей
И были мы все как вода – не разлей.
И стало вдруг тесно нам в отчем краю.
Решили судьбу поискать мы свою.
Чуть только запахла природа весной,
Как ветер надежды позвал за собой.
Нас пятеро было с мечтою в сердцах,
Носило, отец, нас в далёких местах.
И были мы все словно тени друг друга
И эхом в горах отзывались, покуда,
Один, самый юный из нас, не сказал:
«Нашёл я, друзья, то, что долго искал.
Нигде я не видел такой красоты
И в сердце моём распустились цветы.
Она мне шепнула, что их аромат
Дороже сокровищ Тимура стократ.
Друг друга нашли мы, дай Бог вам, друзья,
Однажды почувствовать то же, что я».
Нас четверо стало с мечтою в сердцах
Носило, отец, нас в далёких местах
И были мы все словно тени друг друга
И эхом в горах отзывались, покуда,
Один, самый смелый из нас, не сказал:
«Я всё – таки клад свой, друзья, откопал.
Всю ночь эту пил я с лихими людьми
И понял: что нужно – то силой возьми.
Их жизнь – водопад, а не с тиною пруд,
Пусть мало они, но как шахи живут.
Ведь старости вкус сладок только в вине.
Прощайте, не нужно грустить обо мне».
И стало нас трое с мечтою в сердцах.
Носило, отец, нас в далёких местах.
И были мы все словно тени друг друга
И эхом в горах отзывались, покуда,
Один, самый чуткий из нас, не сказал:
«Не мало я с вами земель проскакал.
Готов я ещё раз всё это пройти,
Чтоб эту обитель себе обрести.
Здесь тихо и мило, покой на душе.
Я рад здесь прожить хоть сто лет в шалаше.
А в озере – гляньте – хрусталь – не вода,
Себе пропитанье найду я всегда.
Надеюсь на встречу, настанет пора
Ещё нам обняться, счастливо, друзья».
Нас двое осталось с мечтою в сердцах.
Носило, отец, нас в далёких местах.
И были мы с ним словно тени друг друга
И эхом в горах отзывались, покуда,
Он мне, самый старший из нас, не сказал:
«Прости меня, друг, я безмерно устал.
Чужбина, скитанья – удел мой не в том.
Решил я вернуться в родительский дом.
Сейчас же мне радостно только во сне,
Когда все родные приходят ко мне.
Видать не покинуть мне предков могил.
А ты эту чашу до дна не допил»?
Ему я ответил: «Не знаю где дно.
Найду ль вообще или не суждено».
Расстались мы с ним со слезами в глазах
И с тех пор, отец, завладел мною страх.
«Ты слышишь меня? Я тебя утомил,
Пока свою горечь по капле цедил».
III
«С тобою я был - шелохнулся старик,
В рассказе твоём мне знаком каждый миг.
Я это прошёл, а тебе – предстоит,
Здоров я уже, у тебя же – болит.
Сейчас ты в пустыне, но должен идти.
Вход сам откроется, выход – ищи.
Но помни, идти не куда – то скакать
И пыль всех дорог на себя собирать.
А стать откровеньем должно для тебя:
Ты ищешь не что – то, ты ищешь себя.
В тебе эта цель и в тебе это дно
И сам ты внутри у себя самого.
Ты многое видел – всё это сотри
И молча, спокойно, в себя посмотри.
У тайны великой разгадка проста:
Она – в трепыханьи младого листа,
В молчанье деревьев и танце цветов,
В летящей комете и песне ручьёв.
Умей это слышать и слышать себя
И с сущим тогда ты сольёшься, любя.
И истиной будешь, сынок, поражён:
Что стало – реальность, что было – то сон.
Но, помни, что это – не маленький труд,
Возможно, что годы на это уйдут,
А может, случится и прямо сейчас –
Надейся и верь – и наступит твой час».
Старик огляделся: «Светает уже.
Я много сказал – не вместить голове.
Ты голосу сердца доверься сполна.
Ты – слушатель просто, а сердце – зурна».
И вдруг рассмеялся беззвучно: «Ах, да…
Спросить меня хочешь…но если вода
Вкусна для тебя, жажду ты утолил,
Не всё ли равно, кто её подносил?
По – своему нас в разных странах зовут…
Сегодня ты с Мастером встретился тут.
Поднялся: «Прощай!» – я смотрю ему вслед
И в дверь, им открытую, вижу рассвет.
28.01.2000