Считая шаги за дверью,
Сползая обмякшим телом,
Он чувствовал, будто перья
Белила нарочно мелом.
Он думал - она святая.
Он думал - она из наших.
И лишь потому оттаял.
И выписался из падших.
Он просто смотрел на воздух,
Которым она дышала.
Глотал его. Спешно. Жадно.
Но этого было мало.
Рука потянулась к рому.
А ром потянулся к горлу.
Он медленно впадал в кому.
Его от нее перло.
В бреду он забыл имя.
Черты расхлестал оземь.
Поднимет и вновь кинет.
Потом еще раз восемь.
Он ей рассекал брови.
Он ей целовал губы.
При виде ее крови
Горели его трубы.
Вибрация телефона.
Контакт удален раньше.
Но цифры ему знакомы.
Ее полутон фальши.
Забавно. Писала имя
Всегда с небольшой буквы.
Потом как всегда "милый".
Во рту будто горсть клюквы.
Читал и глотал кислым.
О том, что "давай снова".
Всегда трепетал к письмам.
И каждым дышал словом.
Улыбка его корчит.
Летит телефон в стену.
И вдребезги он. В клочья.
Но яд принимал в вену.
Из сердца она вышла.
Лилась по крови. Стерва.
Постой, погоди...вышло...
Она написала первой.
Не звать? Не молить! Значит...
Быть может еще...любит...?
И вот он уже скачет.
И вот он себя губит.
Пролет за пролет...дальше...
Соседний квартал...лица...
Он чувствовал себя старше.
А значит - менять принцип.
Ему по плечу хлопнул.
Он встал. Он узнал. Молча.
В машину. Педаль. Топнул.
Завел и погнал. Тотчас.
Писал на стенАх. Школы.
Какие там на хер прятки.
Заказывал на дом роллы.
Он Жил. А она? Вряд ли...